Вопреки. Том 5 - [3]

— Вопреки! — повторил Винсент свою мантру, даже не предполагая тогда какой длинный и извилистый путь его ждёт.

Глава 1

Вдохновило: Peter Gabriel — Apres Moi.

Запись от 23 мая 2013 г. из дневника Винсента Блэквелла:

«Что делает человека человеком? Ритмичные сокращения мышцы, обеспечивающей ток крови по сосудам? Едва ли! Да и… что движет сердцем? Кто заставляет его биться?

На пороге смерти Магия устраивает испытание: она тестирует человека на способность обладать энергией, и, если маг испытание проходит, то на него обрушивается дар: необычайная сила. Но маги редко справляются. Жажда обладания силой делает их уязвимыми, тело не выдерживает нагрузок и лишается рассудка, обличая человека в истинном свете.

Есть ошибочное мнение, что личность под давлением магии стирается бесследно, но на деле всё куда печальней: эта личность освобождается от навязанных обществом рамок, представая в первозданном виде, сохраняя лишь то, что из себя представляет на самом деле».

Сентябрь 2003 года, Мордвин.

— Зачем это здесь? — спросил Элайджа Блэквелл, увидев истощённого отца, который тяжело зашёл в каминный зал, опираясь на трость.

Элайджа был уже в том возрасте, в котором мужчины обретают особую изысканную мужественность, раскрывающую их привлекательность с оттенком лёгкой зрелости, но именно такой возраст называют «полным расцветом». Ему было 33 года, он был ещё человеком, на Блэквеллов похож не был, но что-то неуловимое от предков-Элементалей всё же имел, хотя мимика к его годам сыграла свою злую шутку, отражая на его лице сущность жестокого, высокомерного и неприятного человека. И всё же он был красив и держал себя статно, только колкий взгляд бегающих светлых глаз выдавал смесь странных чувств, схожих с малодушием и трусостью перед авторитетом Герцога.

Феликс держал предмет, который Элайджа разглядывал очень пристально, и приближался очень осторожно:

— Помнишь его? — хрипло спросил Герцог, — В Фисарию приехал цирк Сигора и дал последнее шоу. Тебе было 11, и мы без конца прыгали в воду с горок…

— Помню, — сухо ответил Элайджа сипящим голосом, — А потом мы приехали домой, и ты снова ссорился с матерью.

— Я никогда не повышал на неё голос, Элайджа, никогда не поднимал руку. Я старался, как мог, но никогда её не любил, зато люблю тебя.

Губы Элайджи растянулись в презрительной улыбке, и он закатил глаза:

— Я слышал это много раз, и даже когда-то верил. Признай: ты и сам в это веришь, но это притянутая за уши ложь. Я — твой сын, ты должен меня любить, но это вынужденное.

— Да ну? — ухмыльнулся Феликс и сел в кресло с ещё большей тяжестью.

Он выглядел уже не тем властным статным Герцогом, которым был ещё год назад, потому что за этот год очень сильно постарел:

— Каждую ночь меня мучает один и тот же вопрос: что ещё мне сделать, чтобы ты в меня поверил? — он запрокинул голову на спинку и закрыл глаза, — Нет, сын, я знаю, что будет дальше, прекрасно понимаю: совсем скоро я умру, а ты за счёт этого сделаешь последний шаг к силе. Тебе даже кажется, что с моей смертью ты освободишься, но на самом деле это не так. Ты всего на всего обретёшь клетку до конца своей жизни, это будет замкнутый круг.

— Клетку? Я бы не назвал это клеткой. — Элайджа на секунду замер и перевёл взгляд на огонь в камине.

Откуда ни возьмись появилась струя воды и затушила пламя, выпуская клубы пара по полу, поднимающиеся вверх. Это не укрылось от Феликса, который, несмотря на вид дрёмы, отслеживал каждый жест сына:

— Думаешь он виноват во всём?

— А кто ещё? — Элайджа колко посмотрел на отца, будто это была самая больная из тем, которую они могли завести, — Он твой главнокомандующий, с трёх лет — наследный Герцог Мордвин, хотя это ведь мой титул. Я с пеленок усиленно изучал науки, из кожи вон лез, чтобы оправдать твои надежды, а Винсенту давалось это вообще без труда! Даже старый идиот Барко переписал свою библиотеку на этого выродка, и даже не говори мне, что твой ненаглядный сынок всё это заслужил! Одно радует, с магией у него не прёт…

— Дело времени. — спокойно поправил Герцог, — Он ещё не готов.

— Ты всегда так говоришь! Но зато Я готов! — с чувством заговорил Элайджа, отчего его глаза расширились и мимика стала немного безумной, — Папа, я бьюсь о стену магии уже пятнадцать лет, но ничего не выходит! Грань смерти я пытался преодолеть столько раз, что сбился со счёту, но магия не откликалась ни разу!

— А ты не думал, что Первый Уровень — твой потолок? — спокойно спросил отец, — Тебе ли не знать, что Магия даёт столько, сколько считает нужным.

— Значит она не права! Она не права!!! — повторил с гневом будущий демон, — Некромантия мудрее, она знает, на что я способен.

— Некромантия не даст тебе ту силу, о которой ты грезишь.

— Да ну?

— Элайджа, — сурово позвал Феликс и открыл ясные глаза, — Я скоро умру, изволь быть со мной честным. Ни один вид магии не даёт тебе шанса на Архимагию: ни магия воды, ни Некромантия, ничто другое, и именно поэтому ты решил прибегнуть к «паразиту», высосав меня.

Тяжёлый взгляд Герцога был неотрывным и тем самым, что в Сакрале славился, как «взгляд Василиска» — взгляд Блэквеллов, от которого стыла кровь в жилах, но коим никогда не обладал Элайджа.