Верене ничего не оставалось делать, кроме как смириться с желанием подруги отныне жить по отдельности. Это было частью ее наказания за злоупотребление могуществом Ночи. Она решила больше никогда так не делать. Девушка все еще тосковала по Ворли, но слишком поздно поняла, что это был плохой способ почтить его память. Он не принес облегчения и стоил ей Молли.
Верена подыскала для Молли новую хозяйку: очаровательную молодую женщину в ирландском городе Дублине, которая потеряла разум и вскоре умерла бы, если бы они ей таким образом не помогли. Она торговала морскими продуктами: моллюсками и мидиями, на городских улицах, прямо со своей деревянной тележки. Скучная, тусклая работа, но кое-какие деньги приносила.
Молли заняла свободное тело, вызывая его обратно к жизни.
— Но знаешь, проклятье будет преследовать меня и здесь, — напомнила она Верене.
– Но, может, пройдут годы, пока оно сбудется. Тем временем ты сможешь пожить, как следует, так же, как и это тело.
Днем торговка морепродуктами, Молли катила свою деревянную тележку по улицам города, выкрикивая названия товаров. Ночами она возвращалась к другой торговле, которой занималась во времена своей юности, становясь дорогой куртизанкой и зарабатывая на этом гораздо больше денег. Она наслаждалась последним, зная, что в сексе всегда была хороша.
Однако десятилетие спустя проклятье сработало, и Молли жестоко убили. Верена, оставаясь в курсе ее дел, прибыла за ее душой немедленно. Молли снова стала призрачной компаньонкой. Она относилась к этому философски и ценила годы второй жизни, которую, пусть даже ненадолго, обрела.
Тем не менее, на этом ее история не закончилась. Городские чиновники, ошеломленные фактом двойной жизни девушки и смущенные тем, что многие из них являлись ее ночными гостями, сделали все возможное, чтобы уничтожить о ней всякую память. Они притворялись, будто ее никогда не существовало, и даже легенда о ее двойной жизни была ложью.
— Как будто может существовать фальшивая легенда! – со смехом сказала Верена.В самом деле, народ помнил, и легенда отказывалась угасать. Со временем ее слова даже положили на музыку, и легенда стала песнью.
Затем американо-ирландский городок под названием Кильваро в поисках туристических аттракционов предложил Молли работу в качестве призрака. В заклинание для Молли вкралась ошибка, и она могла замечать лишь тех людей, которым суждено было скоро умереть. Но это было лучше, чем ничего, и девушка-призрак завоевала особое, хотя и мрачное, признание. Верена изредка навещала ее; Молли казалась довольной.
После этого тревожную новость принес ифрит.
— Я изучил тебя, Нокс, и кое-что обнаружил. Твоя реальность непостоянна. Она отклоняется от верного курса.
— Я не понимаю, — сказала Верена. Разумеется, на самом деле она прекрасно знала, что его наблюдения были правдой; не понимала она, как он до этого докопался. Может, он, наконец, созрел, чтобы все ей рассказать?
— Я исследовал временные линии, — сказал он. – Их множество, и каждая следует предназначенным ей курсом. Но не твоя; она меняется, становясь похожей на одну из альтернативных. У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет?
Верена не хотела, чтобы он узнал правду. Ифрит был великолепным любовником, но его истинные цели всегда пребывали в тени. Ее Видение ничуть не помогало их раскрыть; все, что его касалось, оставалось для нее раздражающей тайной. Поэтому она прикинулась невинной овечкой.
— Что такое временная линия? Выстроенные в ряд часы? Не думаю, что видела нечто подобное.
Его губы растянулись в улыбке, но глаза оставались холодными и настороженными.
— Ты госпожа тайн, конечно же, и ты прекрасно хранишь их. Прости, что не вызываю у тебя доверия, достаточного для того, чтобы ты сказала правду.
Джоли пришла в ярость. Это незнакомое существо, которое не озаботилось рассказать что-либо о себе, претендовало на доверие? Вот высокомерный наглец!
— Я не знаю, кто ты! – вспыхнула Верена. – Ты даже имени своего никогда не называл, не говоря уже о своей истинной природе. Как я могу тебе доверять?
— Может быть, когда-нибудь, — и он растаял в воздухе. Она попыталась применить Видение, чтобы проследить за ним, но бесполезно. Он не оставлял следов.
— Ифрит не тот, кем кажется, и он знает больше, чем говорит, — сказала Джоли. – Ему известно, что я привожу эту временную линию в соответствие со своей. Но я не понимаю его мотивов. Знает ли он, что произойдет с теми временными линиями, которые никто не трогал?
— Не знаю, — отозвалась Верена. – Он такой превосходный любовник, что даже мне с ним не сравниться, но тот факт, что он держит Нокс на расстоянии, заставляет меня нервничать. Кто или что на это способно?
— Воплощение, — предположила Джоли. – Ангел. Демон. Призрак.
— Никто из них, как утверждает мое Видение. Однако он и не ифрит; теперь я в этом уверена.
— Как и я, — сказала Джоли.
Верена продолжала наблюдать и увидела, как на сцену вышла знакомая ей женщина, Ниоба. Пришло время снова менять человеческую сущность инкарнаций, но от Ниобы она оставалась в стороне, совершенно с ней не пересекаясь. Она и так повлияла с ее помощью на будущее всего мира, благодаря Гавриилу.
