— Но мне нельзя доверять.
— А ему обязательно знать об этом?
Лила задумалась.
— Если ты не скажешь, я тоже оставлю это при себе.
Верена улыбнулась.
— Ступай… Очаруй его, сучка.
Лила испарилась. Верена проследила за ее карьерой на протяжение следующих шести веков. Демонесса верно прислуживала Люциферу, разделяя его постель, пока тот не отправил ее соблазнить смертного монаха по имени Пэрри в 1242-ом году, с чем она и справилась весьма эффективно.
— Пэрри! – воскликнула Джоли. – Любовь моя!
— С момента твоей смерти прошло тридцать четыре года, — напомнила ей Верена.
— И все же я люблю его, в этом мире, точно так же, как в моем собственном. Ненавижу снова видеть, как это развратное создание портит его душу, — Но, разумеется, необходимо было придерживаться уже проложенного курса. Джоли пришлось смотреть, как Лила пользуется своим хаотично плотным телом и возможностями, чтобы искушать его, доводя до безумия. Это было почти так же больно, как и наблюдение за своей короткой жизнью, любовью и смертью, и она постаралась отвлечься от зрелища. Это была не ее история, а Верены.
Пэрри доблестно сражался, отрицая влияние суперсоблазнительного тела и поведения демонессы, но Лила нашла слабое место в его защите: «Каждая произнесенная тобой ложь приближает тебя к Аду». Он неизбежно уступил; слишком много у нее было опыта и сексуальной привлекательности. Мужчина беспомощен перед зовом плоти.
Однако на этом история не кончилась. После искушения Пэрри она влюбилась в него, к собственному огорчению, и в конце концов предала Люцифера, когда помогла Пэрри занять его место в качестве Воплощения Зла, теперь сменившего имя на «Сатана». После этого Лила стала верно служить новому хозяину Ада.
Верена мрачно улыбнулась. С одной инкарнацией покончено. К тому же, в новую должность вступил именно этот человек, к которому остальные инкарнации отнеслись с презрением, что привело его к мысли об отмщении – так же, как в свое время Верену. И Пэрри, в отличие от нее, мог действовать более прямо, чтобы достичь своей цели.
Сначала он пытался быть честным, как она узнала от Гавриила на одном из последующих свиданий. Он пришел поговорить с архангелом насчет свержения Бога и замены его другим. Они заключили сделку: если Сатана сможет развратить обычного смертного человека или потомков этого человека, Сатана победит. Иначе ему придется отказаться от замысла сменить Бога.
— Согласен, — наконец, сказал Пэрри. – Назови имя.
— Ниоба Кафтан, — которой суждено было родиться лишь через пять столетий. Гавриил, вспомнив о подсказке Нокс, перехитрил Отца Лжи.
— Благодарю тебя, Ангел, — сказала Верена.
— Ну, это дает мне еще пять столетий относительного спокойствия.
— Как будто эта реальность способна оставаться спокойной.
— Подозреваю… но это тайна… что Бог устал от вечных ссор, неизбежных в человеческих отношениях, и с отвращением отвернулся от них.
— Не могу Его винить, — сказала она, и, к ее изумлению, это было правдой. Нокс давно уже стала испытывать отвращение от дешевого эгоизма и мелочности, которыми пропитались тайны обычных людей.
Пять веков пролетели достаточно быстро, отмеченные несколькими памятными событиями. Верена все еще собирала тайны смертных и вносила их в свою базу данных. Оба – Гавриил и Пэрри – нашли ее очень полезной для оценивания жизни душ, направляющихся в Рай или в Ад. Верена все еще создавала по необходимости свои многочисленные подобия и объединяла их с собой, когда исчезала нужда. Каждое подобие сохраняло индивидуальность, но имело представление обо всех остальных; они разделяли одно общее сознание на всех. При их появлении не возникало конфуза, а при исчезновении – печали; все они были Нокс, и она тоже была ими всеми.
С течением времени девушка свыклась со своей ролью и стала всем, чем только Нокс может быть. Она вышла далеко за границы понимания Джоли; призрака теперь можно было сравнить с мошкой на плече великана. Но она все еще обладала знаниями, которых недоставало Верене: только Джоли точно знала, как должна идти эта временная линия.
Ифрит появлялся каждый год или что-то в этом роде. Каждое его посещение радовало Верену, однако она не не могла вытянуть из него никакой информации. В свою очередь, она не рассказывала о Джоли и ее миссии, несмотря на его усилия заставить ее открыть секрет. Он явно что-то подозревал, но не мог доказать. Между тем, секс оставался выше всяких похвал.
Еще одна странность заключалась в том, что ифрит совсем не казался удивленным ее новой должностью. Он понял, что она превратилась в Нокс, Воплощение Ночи, но никак не отреагировал на это. Ни почтения, ни благоговения. Он воспринял ее статус, как должное.
— Я наслаждался тобой целое тысячелетие, — сказал он.
— Но я прожила всего столетие, может, чуть больше или меньше, — запротестовала она.
— И это пока что делает тебя привлекательней. Теперь в тебе есть строгость, которой мне раньше не хватало.
— Он занимался сексом с Нокс еще до твоего появления, — сделала вывод потрясенная Молли, когда они остались одни. – Может, он и не ифрит вовсе. Я бы не доверилась ему ни на вот столечко.
Джоли разделяла ее мнение. Тем не менее, загадочный мужчина оставался частью жизни Верены.
