Воплощения бессмертия. Том 2 - [387]

 Дни шли, и странствие превращалось в рутину. Они путешествовали по сельской местности, выполняя разные поручения ради пропитания. Когда они разбивали лагерь, Керена приносила двора, разводила костер и поджаривала на вертеле либо варила в котелке что-нибудь съедобное. Девушка все больше сомневалась в том, что Грааль существует, как и в том, что его можно найти, но молчала. В конце концов, если его не существовало, ее задание уже можно было считать выполненным.

 Потом в сумерках, пока компаньоны разбивали лагерь у лесной опушки, неподалеку от городу, что-то произошло. Керена увидела сияние, распространяющееся примерно на уровне их голов.

 — Что это?

 Сэр Гавейн взглянул туда, куда она указывала, и опешил:

 — Это Грааль!

 Теперь стало более очевидно, за чем они охотились. Легендарный сосуд оказался сияющей чашей, парящей в воздухе впереди них. Сэр Гавейн направился к объекту своих поисков – Керена последовала за ним. Путники не смели отвести от кубка глаз, опасаясь, что поразительное видение исчезнет. Чаша отплыла чуть назад, но они, словно загипнотизированные, продолжали идти.

 Затем они поскользнулись на неровной поверхности и стремительно съехали в широкую канаву, полную…

 — Дерьмо! – воскликнула Керена. Ее слова можно было понимать буквально.

 Это была городская сточная канава. Люди опустошали сюда ведра с отходами и ночные горшки, чтобы те постепенно разложились, образовав слой перегноя.

 Они выкарабкались наружу, но дело было сделано. Оба покрылись кухонными очистками, измазались и воняли человеческими фекалиями.

 Мираж, который привел их сюда, естественно, исчез. Керене пришло в голову, что это мог быть обычный блуждающий огонек, возникший из обильных миазмов гнилья.

 — Мы должны смыть все это, — сказала Керена быстро. – Срочно.

 Сэр Гавейн не спорил.

 В пределах пешего шага они нашли речку и поспешили к ней. Погрузившись в воду, оба шумно плескались, а затем сняли с себя насквозь промокшую одежду и хорошенько ее прополоскали. Напоследок они поныряли, чтобы промыть и волосы.

 Наконец, путники выбрались из воды: голые, замерзшие и смущенные. Приближалась ночь, а одежда была слишком мокрой. До следующего дня, пока не высохнет, им предстояло обойтись без нее.

 — Может, лошади поделятся с нами теплом, — предположила Керена.

 — Им нужно пастись.

 — Не думаю, что могу провести ночь вот так, — сказала она, сотрясаясь от дрожи. – Я разведу костер.

 Так она и поступила, но хвороста поблизости оказалось недостаточно, чтобы развести жаркое пламя, и они все еще дрожали.

 — Мы должны поделиться теплом друг с другом, — сказал Гавейн. Он принес кусок ткани, тот же, который использовал прежде в качестве укрытия от ливня, и накрыл его одеялами. Получилось что-то вроде постели на земле рядом с маленьким костерком.

 — Не уверена, что это хорошая идея, — сказала Керена. – Вы храните целомудрие; сможете ли вы обнимать обнаженную женщину и оставаться при этом невинным?

 — Ты страдаешь; я должен это прекратить. Я вытерплю.

 Они улеглись в постель вместе, обнимая друг друга ради скудного тепла. Она свернулась в позу эмбриона, глядя на огонь, а он заключил ее в объятья сзади. Это помогло; постепенно ее дрожь утихла. Однако Керена знала, что искушает его. Один из ее сосков касался его руки, а ее ягодицы прижимались к его паху, и тот реагировал на женское присутствие должным образом. Он желал ее, что было неудивительно; Керена выросла в очень сексуальную молодую женщину. Наверное, сейчас она могла его совратить, но не пыталась; это будет настоящим предательством его доверия.

 Девушка размышляла об этом, пока пребывала на грани сна и яви. Вот конечная цель возложенного на нее задания, так близко! Ей было приказано лишить этого мужчину девственности, а она сознательно упускала свой шанс. Почему его доверие было ей небезразлично? Потому что, с удивлением поняла Керена, он поразил ее воображение. Сэр Гавейн был по-настоящему благородным человеком, и она уважала это, он ей нравился. Ей не хотелось нести ответственность за утрату его целомудрия. Что само по себе было с ее стороны настоящим безумием, принимая во внимание ее миссию.

 Утром они разъединились. Она развесила одежду по ближайшим кустам, чтобы та просохла перед огнем; эффективный выход из положения. Они оделись, девушка приготовила завтрак, потом проверила лошадей.

 — Я должен кое в чем признаться, — сказал Гавейн, когда они уже оба сидели в седлах, а кони огибали свалку.

 — Совершенно не обязательно… — Керена уже имела представление о его натуре и предпочитала избегать тему, которую он собрался поднять.

 — А я уверен, что обязательно, потому что ценю прямоту во всем. Прошлой ночью, пока мы делились теплом, у меня появились непристойные мысли по отношению к тебе.

 — Вы ничего не сделали. Я бы почувствовала.

 — Этого недостаточно. Разум должен оставаться таким же целомудренным, как тело. Я должен извиниться за то, что был духовно нечист по отношению к тебе.

 — Сэр Гавейн, я давно уже не девственница; вы не можете оскорбить меня чем-то подобным, духовно или физически. Если бы что-нибудь произошло, ваше совращение было бы целиком и полностью на моей совести. Пожалуйста, не беспокойтесь больше по этому поводу.