Вооруженные силы Чили: пример империалистического проникновения - [54]

Потом пришло время отбора в парашютисты. Приехала комиссия из школы парашютистов, то есть приехал собственно один толстый унтер-офицер с двумя капралами. Знаков различия на них не было, они одеты были под янки: с такой же амуницией, пистолетами «кольт», в специальных ботинках, очень прочных, никогда здесь невиданных, в знаменитом берете. Они очень походили на настоящих янки. Приехали, скомандовали построить всех, чтобы посмотреть на нас. «Кто Гонсалес?» — «Я!» Мне говорят, сделай то-то, и я начинаю гнуться, как они того хотят. Я делаю эти упражнения хорошо. Я как будто нравлюсь им. Тогда они говорят, что надо устроить еще одну проверку, и заставляют бежать, всех вместе. Нас было больше 80 человек, отобранных от всего полка. Нас заставляют бежать и… к финишу мы приходим только семеро. Дистанция была в 1600 метров.

Журналист:Таким образом, здесь ты узнал, что прошел экзамены для поступления в школу парашютистов в Пельдеуэ?

Гонсалес: Пока нет, поскольку отбор в школу парашютистов проходят до тысячи человек со всей страны. Проводятся новые экзамены, на этот раз уже по балльной системе. Это делается через 15 дней после первого экзамена. Отбирают только 100 человек.

Журналист:Что требуется, чтобы поступить в школу парашютистов?

Гонсалес: Главное — физические данные. Проверяют также и твою психику. Для этого с тобой ведут разговоры, задают вопросы… 20–30 вопросов.

Журналист:Какого рода вопросы?

Гонсалес: Спрашивают, не было ли у тебя когда-либо душевных расстройств? Способен ли ты, храбр и любишь ли родину? Сделаешь ли ты все для родины, отдашь ли за нее жизнь?

Журналист:Они уточняют, что такое родина?

Гонсалес: О родине они говорят, как о знамени.

Журналист:Не говорят, что представляет из себя родина?

Гонсалес: Никогда. Никогда не вдаются в суть вещей. Родина — это знамя, и точка.

Разговор с лейтенантом запаса

Журналист: Ты мог бы рассказать мне, как объясняют вам понятие «родина»? Кто враги родины?

Перес: В понятие «родина» вкладываются факторы территориального и расового порядка. Для них родина — это единство территориальное и единство расовое.

Журналист:Но в этом случае арауканы, мапуче не входят в понятие «родина»?

Перес: Нет, поскольку в расовом отношении они не имеют ничего чилийского. Нам даже напоминают о том, что арауканы выступали против чилийских войск в первые годы существования республики. Правда, ставят в пример сержанта Колипи, участвовавшего в войне с Перу, здесь сразу же забывают о том, что он был мапуче. Они характеризуют мапуче как сборище пьяниц и лентяев, которое вследствие этого не имеет ценности как раса.

Журналист: Что же тогда представляет ценность в рамках понятия «родина»?

Перес: В плане этого расового единства ценным является территория, которую надо защищать от внешнего врага, единство, которое образовалось на основе территориальных завоеваний в результате победы над более слабыми. Лучше всего эти ценности в области защиты территории представляют именно те, кто сумел сохранить это территориальное единство, несмотря ни на что, то есть армия. Потому что она не заражена, как гражданские, низостью и разложением. Для них единственными и настоящими гражданами, единственными представителями того, что называется «быть чилийцем», является армия. Кто не носит мундир, тот — гражданин второго сорта. Никогда, например, даже не упоминают об отличившихся чем-то гражданских лицах: все герои — это военные. Пабло Неруда, Габриэла Мистраль просто не существуют. С другой стороны, и партизан для них продолжает оставаться лицом гражданским, хотя и опасным, очень опасным, потому что плохо вооруженный он добивается большой эффективности, большой точности огня. Гражданским объявляется он только для того, чтобы высмеять его. показать, что его знания и умение перед «кладовыми технических знаний военного» ничего не стоят.

Гражданский, который знает больше их, вызывает раздражение. И им ничего не стоит влепить пулю или ударить дубинкой по голове интеллигента, они просто его убивают, и на этом раздражение кончается. Но в отношении партизана все далеко не так; по одному они не выступают против человека, располагающего силой и способного в этом плане, в плане силы, военной силы, противостоять им. К тому же он образован, этот партизан. Помимо всего прочего, они очень боятся военного поражения. Вспомни, чилийская армия никогда не была разгромлена ни в одной из войн. Для них, превозносящих доблесть чилийской армии как армии непобедимой, испытать поражение от группы партизан было бы катастрофой. Поэтому они так боятся появления партизанских групп.

Разговор с бывшим «черным беретом»

Журналист:Мне хотелось бы, чтобы ты рассказал все, что помнишь о подготовке, которую вы получали.

Гонсалес: Во-первых, начали мы с курсов физической подготовки. Нас поднимают утром и говорят: забудьте о своих семьях и любимых, здесь мы пробудем в изоляции достаточное время и должны будем… Получить «черный берет» считается большим достижением, берет просто не дается, берет — это нечто очень важное, и его надо заработать, ибо носить «черный берет» является большой честью. А потом тебе говорят, что «черные береты» — это часть по борьбе с партизанами. И что «черный берет» — это солдат, который стоит десятерых, что это сверхчеловек.