Воля твоя - [84]

— Не может быть! Нет! Упыриную ночь не в состоянии пережить ни единое живое существо! Это просто невозможно! Блеф — подобное просто не может быть правдой! Стихийные события никому не под силу пережить! Нико… му…

— И это говорит мне член такого всезнающего Комитета Крови, — улыбнулся я. — Пускай и ренегат. Некий грандмастер в вопросах понимания значения крови.

— Этот феномен не был изучен… — Проблеял он, вдруг как-то сжимаясь. Его взгляд неотрывно следил за темнотой далекой арки центрального нефа всеми позабытой базилики. — Слишком опасно, слишком непредсказуемо… практически невозможно предугадать и уж тем более найти добровольца. Можно было предполагать… лишь теоретически.

— Считайте, — как и он, я уставился на далекий вход в храм, — этот «феномен» наконец-то изучен. — Проговорил я, и, нехорошо ухмыляясь, добавил, глядя в темноту ночи за стенами. — Практически.

— Назад! К задней части! В крытый атриум! — Не своим голосом завизжал такой страшный и могучий Кардинал Эвери.

Номад с ужасом в глазах уставился на меня, однако я лишь покачал ему в ответ головой. Не сказал бы, что с особым сожалением. Но он меня понял, кивнул, со знакомой мне обреченностью бросившись следом за пронесшимся мимо ренегатом. Мой старый знакомый усатый офицер, плюнув на распоряжение господ и перестав таиться где-то в тени, кинулся за ними.

— Убить! — Переходя на свинячий визг, воскликнул его высочество император. Обернувшись напоследок, я еще успел заметить его отяжеленный перстнями палец, указующий в мою сторону, как в следующий миг его схватили сзади свои люди, поволоча в укрытие. Вздохнув, я продолжил свой путь к лестнице, сомневаясь, что кто-то в здравом уме был способен броситься выполнять его безумное приказание.

Воля императора — закон! Ха-ха! Ха…

Первые обросшие свалявшейся, воняющей шерстью ходящие на задних лапах волкоподобные создания появились прямо на входе. Я отошел в сторону, пропуская их вовнутрь. На меня взглянули дикие, голодные, налитые кровью пары глаз. Остановились, обошли, обнюхали. Наверняка я должен испытывать страх. Трястись от ужаса и бояться пошевелиться. Но я отчего-то не чувствовал ничего. Я оказался им неинтересен.

В проходе, на секунду задержавшись на мне взглядом, замерла знакомая мохнатая фигура. Я, улыбаясь, ему приветливо кивнул, сомневаясь в его нынешней разумности.

Это представление должно состояться без меня. Я так решил, потому как уже невыносимо устал играть навязанные мне чужими роли. Теперь этот спектакль играется для меня — я лишь обыкновенный зритель. Актеры подобраны, маски надеты, сюжет известен, но не избит. Орган, если таковой имел бы здесь место быть, сейчас бы зазвучал на самой трагической ноте. Зрелище обещает быть просто фантастическим.

— Ты не поможешь собственному другу? — Удивилась Миражанна. Ее высокий голосок колокольчиком непонимания прозвенел прямо рядом со мною.

— Я знал, что ты придешь. Но Эвери, придя сюда ради тебя, тебя так и не дождался. Ты, подобно Номаду, просто не могла пропустить кое-что интересное прямо под боком, верно? Ты очень сильно рискуешь, Мира.

— Ни в малейшей степени.

Я не спеша обернулся, встретился с нею взглядом. Приветственно кивнул. Она в ответ понимающе улыбнулась, осознавая, что я не мог знать о том, что она рядом. Лишь догадывался. И все-таки она здесь была не с самого начала.

— Нет, — покачал я головой. — Не помогу.

Пахло свежестью. От нее, от женщины. Сколько мы с ней знакомы, — всего ничего, — но от нее всегда пахло какой-то утренней свежестью. Словно незримая морось в воздухе на заре, едва заметный пар изо рта и тяжелые капельки росы, скатывающиеся с согнувшихся под их тяжестью листочков.

Она появилась столь же внезапно, будто из полуночного сумрака. Просто шагнула ко мне, устав таиться где-то в недостижимых мне гранях.

— Почему же? — Пропела она, хлопая ресницами. — Это ведь твой друг.

Не знаю сколько ей лет, да и не хочу знать. Даже не представляю, сколько живут подобные не люди. Для всех она выглядит прекрасной молоденькой девчонкой. Да и важно ли это? Она мне совершенно безразлична, что сейчас, что тогда, когда я поддался ее чарам, шагнул вслед ее призыву. К сожалению, она не заменила мне алкоголь — опьянила, закрутила, но чем дольше я был с ней, впитывал ее ласки и гостеприимство, тем сильнее испытывал послевкусие. Горечь, нестерпимую, все увеличивающуюся горечь. Она не стала мне тем дурманом, который я искал.

Я искал отрешение, а нашел ее. Но, как оказалось, меня в ее лице и от чужого решения искали тоже.

— Потому что он сам выбрал это. Номад не мог не догадываться о том, что его там поджидает. — Я поднял на нее взгляд. — Это его выбор, это его воля.

Кто-то возник за нею, прямо в проходе, призраком темноты выскочив из самого черного угла. Блеснула сталь, метя ей в спину — метя прямо в поясницу… и прошла сквозь нее. Я перехватил эту руку, сжал кисть, дернул на себя. Послышался хруст, короткий вскрик — кинжал, звеня, завалился на пол, а его владелец, на продолжении рывка размозживший себе об стену голову, медленно скатился по ступеням.

— Достойный выбор, — кивнул я в пустоту, отворачиваясь от искореженной фигуры.