Воля твоя - [73]

— Я не мог позволить империи схватить ее, просто не мог… Я совершил ужасное деяние, кощунственное, но гораздо более милосердное, чем то, что ее ждало в столице.

— Ее ждали почести, почет и уважение наложницы императора!

— Ее ждал насильственный выкидыш, вынужденный бастард императора, долгие пытки и распятие на главное площади столицы… С лучшими зрительскими местами из самого дворца… В назидание силы и славы Железной империи…

— Вздор!

— Прямо такой же вздор, как оживленный двойник Лидии, одурманенный для показательной казни…

— Как будто ты знал об этом тогда!

— Я не знал, просто не мог знать, — твердил я ссохшимся доскам. — Однако что-то почувствовал.

— Зачем, Номад?

— Что?

— Зачем ты сделал это со мною? Зачем вернул в памяти все то, что я так пытался забыть? То, что меня убивает?

— Так было нужно, Марек, так было нужно.

— Опять твои игры? Опять ты вздумал делать мною ход?

— Нет и еще раз нет. Однако я чувствую в себе вину, что мне пришлось сыграть тобою втемную, потому как объясни я все тебе, ты бы ни за что не согласился. Как ты уже догадался, мне пришлось выдумать ту историю, чтобы вытащить тебя из того омута, где тебя невозможно было найти. Пришлось припомнить безумного императора, хотя здесь, по правде говоря, я больше говорил правду, нежели лгал. Да, мне стыдно за то, что я, считая тебя другом, использовал тебя, а это же… считай моим искуплением.

— Думаешь, я стану считать себя твоим должником? После всего случившегося?

— Не думаю. И если уж считать чьим-то, то точно не моим, а Авроры. И если ты все же почувствуешь себя лучше, если больше не захочешь уходить за грань, отрекаясь от этого мира, то ты знаешь кого за это поблагодарить. Она, выслушав мою ей исповедь, сама вызвалась тебе помочь.

— Ее действительно так зовут?

— Да. Аврора.

— Я запомню это имя. Когда-нибудь, возможно, если мне действительно станет лучше, я ее поблагодарю.

— Я должен тебе кое-что сказать, Марек. Признать наконец то, из-за чего началась вся та охота на Ильфионну, перекинувшаяся на тебя, и продолжающаяся по сей день. Комитет Крови — слышал что-нибудь об этом?

— Тайная организация, имеющая какую-то власть.

— Верно, тайная организация, которой не страшны законы и угрозы любого государства. Настолько могущественная организация, способная свергать целые династические семьи. Им никто не указ — они сами «истинная правда и вера». — Я поднял свой затуманенный взгляд. — Да-да, Марек, им ничего не стоит раз и навсегда уничтожить задержавшийся на троне империи род Аустиев. Для этого все лишь необходимо во всеуслышание объявить им свою волю, чего они не делали уже многие и многие десятилетия. «Волею Комитета Крови… ныне существующая и действующая власть провозглашается незаконной, а власть имущие — узурпаторами, обманом и подлостью захватившими престол и право престолонаследия. Отныне и впредь она объявляется нелегитимной, порченной и узурпирующей трон», — так звучало последнее обращение к миру этого Комитета почти семь сотен лет назад. Напомнить тебе, Марек, что вследствие стало с некогда покорившей Полмира Священной империей?

— Не может быть…

— Может, мой дорогой друг. Еще как может. Не прошло и года, как монолитную и непоколебимую Священную империю раздербанили на две худо-бедно равные части.

— Но… причем же тогда здесь Ильфионна? Причем здесь я и вся эта непрекращающаяся охота?

— Притом, что не так давно, если судить по интенсивности всплытия этого названия — Комитета Крови, кое-кто нашептал на ушко Форевию Аустию о том, что в одном задрипанном королевстве на севере, почему-то до сих пор не подчинившемуся Железной империи, растет одна очень интересная принцесска. Принцесска тем не менее имеющая больше прав на престол чужеродной ей империи, чем нынешний император. — Номад всем телом подался вперед. — Стоит ли говорить о том, что высокородная Лидия узами крови не имеет к той Железной империи ни малейшего отношения?

Я сжал кулаки.

— Об этом тоже нашептали?

— Да, кое-кто из Комитета Крови, почувствовавший свою власть и превосходство.

— Что от меня нужно? Комитету Крови, империи? Миру?

Но Номад лишь отрешенно покачал головою, очень грустно, стараясь не смотреть мне в глаза, произнес:

— Больше ничего, дружище. Больше ничего. Ты уже сделал все, что должен был, и вскоре чета Аустиев, желавших сотворить то с твоею дочерью, перестанет существовать. Очень скоро на свет появится тот самый наследник, должный «побеждать и властвовать».

— Появится от случайной дворянки, представленной свету Комитетом.

— Да, Марек. Именно так.

— Это воля Кровавого Комитета?

— Это воля Провидения. — Покачал он головой.

А я, запрокинув голову, истерично расхохотался. Было в этом что-то такое, отчего хотелось просто разбиться головой об стену. Сумасшествие, бред, безумие! И все это, неудержимым вихрем, закрутилось вокруг меня, вовлекая в фантасмагорический танец остальных.

— Ты сумел приплести сюда Провидение! Само Провидение! — Отчаянно вскричал я, хватаясь за голову. — Какое безумие!

— Неужели все было просчитано настолько точно, настолько верно и далеко? Просчитано без меня?

— Зачем, Номад? Ответь мне, зачем?