Вольтер - [7]

Аруэ тоже стараются породниться с дворянством. И в поисках их аристократической родни мы находим семью Пиду. Символическое совпадение — по материнской линии от нее происходит знаменитый баснописец, предшественник просветителей Лафонтен. Он и Вольтер в некотором отношении родственники.

Хотя еще и в первую четверть XVII столетия Аруэ верны семейной традиции и продолжают быть кожевенниками, мы встречаем среди них и адвоката Туара, считавшего себя дворянином.

Первый Аруэ, который сделает решительный скачок для возвышения рода, — Франсуа. В 1625-м, оставив Сен-Лу, он переезжает в столицу, становится парижским буржуа. Мало того, по матери, жене Эленуса-младшего, урожденной де Марсетон, и бабушке он и дворянин. А через год после переезда он женится на дочери богатого парижского купца-суконщика, которая подписывается Мари де Мальпар.

Оставив навсегда шкуры и кожи, метр Франсуа Аруэ-старший тоже становится торговцем сукном, открывает лавку на улице Сен-Дени. Это вполне отвечает духу времени. При Людовике XIII торговля нарядными тканями, так же как и другими предметами роскоши, процветает.

Дед или тот, кто считался дедом Вольтера, умер, не дождавшись женитьбы сыновей. Вдова его скончалась в 1688-м.

А седьмой и младший сын их, тезка отца, Франсуа Аруэ, по совету постоянной посетительницы родительской лавки, мадам Консер, женился 7 июня 1683 года на девушке, любезной, живой, остроумной и привлекательной. Она-то уже бесспорно стала матерью будущего Вольтера.

Сам философ тем не менее вопреки свидетельству документов, да он и не мог не знать семейной истории Аруэ, подвергал сомнению все, что касалось его происхождения. Даже в письме от 7 апреля 1773 года, начав с рассуждения, что остров Делос имеет своего Аполлона, а Афины — свою Минерву, Вольтер затем переходит к тому, что споры о месте рождения его собственных предков до сих пор продолжаются. Надо ли это понимать как намек на то, что не метр Франсуа Аруэ был его подлинным отцом, или как желание быть только Вольтером? Скорее всего, правильны оба ответа.

О самом старшем нотариусе Шатле, достигнувшем потом и более высокого положения, известно немало. Сын купца, внук земледельцев и деревенских кожевенников и ткачей, он еще больше, чем отец, ставший парижским буржуа, стремится выбиться в люди. Родился метр Франсуа Аруэ в 1650-м. В 1675-м купил себе первую должность. Затем приобретет и другие и дворянский герб — три красные лилии на золотом поле.

Мари Маргарит, или Мари Катрин, принадлежала к почтенной фамилии служилых дворян Домар де Мелон той же провинции Пуату, что и Аруэ. Ее отец был секретарем уголовного суда, дядя Симфорьен, муж крестной Франсуа Мари, — шталмейстером, государственным контролером и, очевидно, приносил пользу семье племянницы положением при дворе.

Мадам Аруэ, надо думать, не без оснований принято считать легкомысленной. Уже на склоне лет Вольтер говорил: она в исчерпывающей мере обладала острым умом своей нации, но ее развлечения не свидетельствовали, что она во всем строго следовала евангелию. К этому можно было бы добавить и седьмую заповедь Ветхого завета, вполне вероятно, нарушаемую мадам.

Связи ее, как ни понимать это слово, несомненно, способствовали карьере мужа и благосостоянию семьи. Скорее всего именно она подарила метру Франсуа доверие герцогов Сен-Симон, герцогов Ришелье, знатных фамилий — де Комартен, де Никола, де Шатонеф и еще многих. Считалось почетным быть клиентом этого нотариуса, который не составил частной практики и поступил на королевскую службу. Метр Аруэ славился не только деловым умом, но и безупречной честностью. Трудно было сыскать лучшего поверенного в делах.

Знакомству семьи Аруэ с аббатом де Шатонефом способствовал сосед — доктор Сорбонны Никола Депрео Буало.

Перенесемся в 1694 год. В феврале ли, в ноябре — какое это имеет значение — у короля-солнца должен был появиться еще один подданный. У кюре церкви Сант-Андре дез Арт — еще один прихожанин. Впрочем, вполне вероятно, что, как отец и старший брат Арман, ожидаемый ребенок станет янсенистом (католическая секта, приближающаяся к протестантам).

Но вот на что еще не купивший дворянского герба метр Аруэ, насколько мы его знаем, должен был уповать твердо. Если бог пошлет ему вместо умерших во младенчестве Франсуа Армана и Робера снова сына, этот пойдет еще дальше отца, сделает большую карьеру, выбьется из третье! о сословия во второе, то есть из буржуа во дворяне. (Того же, разумеется, он хотел и для Армана, но этот не подавал больших надежд.) Вот же младшие сыновья доброго знакомого, драматурга Корнеля стали офицерами, а старший служит при посольстве. Сын руанского негоцианта женился на дочери интенданта полиции, маркиза д’Аржансона, и, глядите, он — фельдмаршал! А внук книготорговца, сын генерального откупщика сделался сперва парламентским советником, затем председателем парламента и завершил свою карьеру придворной должностью суперинтенданта королевы. Да и ныне покойный министр финансов Кольбер, правая рука короля, тоже вышел из третьего сословия, был сыном реймского купца.

И все-таки, если родится мальчик, лучше всего в соответствии с семейными традициями Домар де Мелон, а теперь уже и Аруэ, пустить его по судебному ведомству. Здесь тоже можно достигнуть немалого. Конечно, это лишь догадки, но, исходя из того, чего метр Аруэ добивался от младшего сына потом, весьма правдоподобные. Вполне вероятно, что мысль о школе правоведения возникла у метра Аруэ еще до рождения младшего сына.