Вольтер - [45]

Она заперла «Век Людовика XIV» в ящике своего стола; ведь не было никаких шансов, что критическое направление этого сочинения не навлечет на автора новых неприятностей. Также спрятана была неоконченная «Орлеанская девственница». Вольтер обязан впредь работать лишь над тем, что ему не повредит. Из-под его пера должны выходить отнюдь не литературные и не исторические сочинения, но лишь естественнонаучные. Конечно, они тоже будут противоречить общепринятым и дозволенным воззрениям, но, по крайней мере, не приведут автора в Бастилию.

Вольтер на некоторое время подчиняется. И он ничего не делает вполовину.

Несмотря на то, что ему претила всякая жестокость, однажды он собственноручно изрезал сто улиток, чтобы проверить опыт итальянского ученого. Понимал, что в естественных науках нельзя ни спорить, ни соглашаться умозрительно. Только повторив опыт противника или единомышленника, можно убедиться в его правоте или, напротив, в ошибочности его утверждений.

Так же серьезно Вольтер занимался физикой и геологией. В 1738 году представил на конкурс Академии наук мемуар «О природе и распределении огня…», написал диссертацию «О дополнительных силах» и еще одну — «Об изменениях, происшедших на земном шаре, и окаменелостях, по мнению ученых, свидетельствующих об этих изменениях».

Примечательно, что его труд об огне не получил премии. Будучи основан на наблюдениях, он состоял из описании опытов и вычислений. Академия же требовала не этого, но объяснений, базирующихся на картезианских — декартовых — принципах. Экспериментальный метод Вольтера был Академии чужд и враждебен. Так же не были оценены по заслугам и обе его диссертации. Для нас все эти исследования сохранили лишь исторический интерес, но для того времени были важны.

Премии за исследования о природе и распределении огня получили два последователя Декарта.

Не менее примечательно, что Вольтер нисколько не обиделся, что Эмилия тайком от него тоже написала и представила на конкурс свою работу, да еще и противоречащую его взглядам. Напротив, с помощью крупных ученых Реомюра и Деаро добился, чтобы ее исследование напечатали. Опубликовали и его собственный мемуар.

Главным сочинением Вольтера второй половины 30-х годов были «Элементы философии Ньютона». Трудно описать возмущение и гнев автора, когда он обнаружил, что книга вышла в Голландии в 1738 году в искаженном виде. Вольтер, чтобы предупредить возможное ев издание и нежелательное включение, специально запер последнюю главу в ящике своего бюро. (На этот раз он сам, а не божественная Эмилия.) Книга не получила привилегии. Противником автора оказался канцлер и министр юстиции, ведавший делами печати, д’Агессо. Не из-за его невежества. Он был ученым, но убежденным картезианцем. Однако издатель после отъезда автора, отредактировавшего остальные главы, отсутствующую последнюю заказал одному математику, своему соотечественнику. Мог ли не отчаиваться Вольтер? Его убивала каждая допущенная опечатка, а тут целая не им написанная глава! Это не говоря уже о том, что автора обвинили в способствовании безобразному изданию…

Выход книги грозил очень большими неприятностями. В ней давалась совсем новая картина мира, столь отличная от вихрей Декарта, вскоре блистательно осмеянных в «Нескромных сокровищах» Дидро. Вольтер с горечью писал одному из своих корреспондентов: «Бедным французам, по-видимому, запрещено придерживаться всеобщих убеждений в том, что существуют всемирное тяготение, пустота в пространстве, не позволено признавать сплюснутость Земли у полюсов. Они должны следовать лишь бессмысленному учению Декарта».

Он много работал над этой книгой и как писатель. Находя стиль известного популяризатора научных знаний в художественной форме Фонтенеля, у которого учился, слишком вычурным и добиваясь словно бы только последовательности и ясности, Вольтер сделал еще один шаг вперед в своей прозе.

Комментируя «Элементы философии Ньютона», он писал академику Пито: «Я старался высказывать мысли так же просто, как просто и свободно они вошли в мою голову. Я приложил много труда с целью избавить от него наших французов» (имелись в виду читатели. — А. А.).

И получилось в самом деле на редкость легкое и приятное чтение, что помогло победе Ньютона над Декартом и по эту сторону Ла-Манша.

Однако и простота и легкость слога навлекли на него неприятности. На титульном листе тот же голландский издатель под заглавием книги поставил (от себя): «Понятно каждому». Аббат Дефонтен сделал своей мишенью и это, не Вольтеру принадлежащее, но справедливое добавление. Он высмеял его, переиначив так: «Каждого можно вышвырнуть за дверь».

Угрозу, нависшую над книгой и ее автором, усугубляло то, что высказанные в ней научные и философские воззрения задевали и теологию. А как сказал сам Вольтер: «Теологи всегда склонны кричать, что бог обруган, если кто-либо смеет не придерживаться их мнения…» Д‘Агессо тоже назвал критику учения Декарта «безбожной».

«Элементы философии Ньютона» в кавычках и без кавычек (их можно назвать и «Основы») оказались центром, вокруг которого группировалось если не всё, то многое, написанное Вольтером в Сире. Это нашло свое продолжение и потом.