Волшебный жезл - [12]

Правильно он меня отчитал. И стали мы тогда с ним думать, что же делать, чтобы наш совхоз стал давать государству побольше молока, чтобы надаивать от коровы не по 5–6 литров в день, а хотя бы в два или три раза больше. Для нас было ясно, что надо лучше кормить животных, содержать их в лучших условиях и тогда они сразу повысят удои.

— Хорошо было бы, — говорил Шабаров, — купить племенной скот — швицев или альгауссов. Это лучшие породы молочного скота. Они разводились сначала только в Западной Европе. Потом их закупили и завезли в Россию помещики. Особенно хорошо прижился племенной скот в Поволжье. Но пока это мечта. Денег на это у Советского государства нет, и надо обойтись как-то иначе.

А мечта эта была соблазнительная. Каждому крестьянину известно, что породистая корова больше дает молока, чем беспородная. И объясняется это тем, что количество молока, которое дает корова, зависит не только от того, чем будешь кормить корову и сколько дашь ей корму; удой зависит еще и от организма животного: хорошо ли он перерабатывает съеденный корм в молоко.

Чем животное породистее, тем больше оно ценится. Посмотрите любое племенное свидетельство, и вы увидите, что там обозначены не только отец и мать животного, но еще и бабушка и дедушка с материнской стороны и — с отцовской. Даже клички прабабушек и прадедушек вносят в племенное свидетельство, чтобы подтвердить происхождение ценного животного.

Но родословные наших караваевских коров никому известны не были, а судя по внешнему виду, большинство из них — малорослые, некрасивые, разномастные, происхождения были самого незнатного.

Что же нам делать? Как такое стадо превратить в хорошее?

— Есть такое средство! — сказал Шабаров. — Есть такой волшебный жезл, с помощью которого человек может создавать животных, все равно как скульптор лепит фигурки из глины.

Я посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— Да, да, — повторил он, — есть такой волшебный жезл! — И стал рассказывать мне о Чарлзе Дарвине и его учении о происхождении различных видов животных и растений, об естественном и искусственном отборе и о чудесном труде селекционеров.

Он раскрыл толстую книгу, заложенную во многих местах бумажками, нашел нужную страницу и прочитал те строки, которые потом стали моим девизом на всю жизнь.

— «Не подлежит сомнению, — читал он Чарлза Дарвина, — что многие из наших выдающихся животноводов даже в течение одной человеческой жизни в значительной мере изменили породы рогатого скота и овец. Для того чтобы вполне дать себе отчет в том, что ими достигнуто, необходимо прочесть несколько сочинений, посвященных этому предмету. И видеть самому животных, о которых идет речь. Скотоводы обычно говорят об организации животного как о чем-то пластическом, что они могут лепить по желанию. Если бы здесь достало на то места, я мог бы привести выдержки в этом смысле из самых авторитетных писателей».

Шабаров продолжал приводить очень интересные высказывания Чарлза Дарвина. Выдающийся английский ученый сравнивал целенаправленный отбор с волшебным жезлом, при помощи которого можно вызвать к жизни какие угодно формы. Многие животноводы, указывал Дарвин, даже в течение одной человеческой жизни в значительной мере изменили породы рогатого скота и овец.

«Ну что ж, — думал я, уходя от Шабарова, — значит, нужно овладеть этим волшебным жезлом и заняться отбором животных, чтобы совершенно изменить наше стадо и создать таких животных, каких мне хотелось бы иметь».

В эту ночь я долго не мог заснуть. Стоило мне закрыть глаза, как в моем воображении возникало такое животное, какое мне хотелось бы вылепить с помощью волшебного жезла — искусственного отбора. Мне виделось это животное на зеленом, залитом солнечным светом лугу. Это было красивое, очень крупное, сильное и здоровое животное, величественно несущее свое большое, наполненное молоком вымя.

Рисуя в своем воображении такое животное, я думал: «Чтобы корова дала много молока, она должна съесть много корма. Поэтому животное должно быть крупным, мощным, сильным. У такого животного должно быть отличное сердце, могучие легкие, большое вымя, где могло бы храниться много молока. А для того чтобы вымени было просторно, у коровы должен быть широкий крестец, ноги крепкими — они должны стать надежными подставками для всего тяжелого и мощного туловища».

Но такие животные виделись мне лишь в воображении, а в действительности, придя на скотный двор, я опять встречал некрасивых, малорослых коров с маленьким выменем и опущенным задом.

И вот тогда-то у меня и родилась мысль: выявить лучшие качества наших животных и с помощью «волшебного жезла», о котором писал Чарлз Дарвин, передать эти качества потомству.

Нелегкая это была задача. Я расспрашивал всех пожилых людей, работающих в совхозе, даже по соседним деревням ходил и тоже разузнавал: не скажут ли они, от кого произошли наши коровы Беляна и Послушница. Некоторые говорили, что мать Беляны была племенная корова альгаусской породы, другие — что ничего у ее матери от альгаусской породы не было, а была племенной вовсе не мать, а бабка Беляны. О происхождении Послушницы совсем ничего известно не было. Но все подтверждали, что когда-то и Беляна и Послушница давали по целому ушату молока. Сейчас обе коровы были очень запущены и заморены. Чтобы выявить их подлинные качества, надо было хорошо кормить животных и обеспечить им лучший уход. Тогда, может быть, они опять станут давать по целому ведру молока и такую высокую продуктивность передадут своему потомству.