Волшебные яблоки - [21]

— Ага, попалась, ехидина! — закричал Мишка, вскочил со скамейки и загородил ей дорогу.

— Отойди, — сказала девочка презрительно.

— Рассчитаемся, тогда пожалуйста, — сказал Мишка и ловко дернул ее за длинную тощую косу.

Девочка рванулась, Мишка сильнее дернул за косу, намотал конец себе на руку, потянул вниз. Девочка пригнулась, на глазах ее выступили слезы.

— Спой, светик, не стыдись! — приговаривал Мишка, все сильнее притягивая ее к земле. Девочка пыталась ударить снизу по Мишкиной руке, вертелась, изгибалась, пока ей это не удалось. Мишкина рука согнулась от удара, еще сильнее натянув девчонкину косу. Видно, ей стало уж очень больно, потому что она совсем перестала соображать и начала лупить Мишку из своего не очень удобного положения как попало. Кончилось тем, что оба грохнулись в снег, и началась обычная потасовка, без всяких правил. По тому, как девчонка пыхтела, Сонька догадалась, каково ей приходится. Ничего, это ей за все: за то, что она новенькая, за то, что о ней говорят, за то, что у нее есть собака и, кажется, старший брат. И пускай Васька видит ее растрепанной, униженной, беззащитной.

Но Вася вдруг резко вскочил, бросился к дерущимся, одним движением отшвырнул Мишку (наверное, был очень злой, если ему это удалось), протянул девочке руку.

— Вставай, чудачка…

Девочка посмотрела на него со страхом и руки не подала.

— Не бойся, чего ты, — сказал Вася и улыбнулся. Девочка тоже улыбнулась, протянула руку.

Соня была уверена, что Вася сейчас отдернет руку и расхохочется, но он и не подумал этого сделать. А зря. Интересно было бы посмотреть на эту новенькую, если б Васька отдернул руку и расхохотался.

— Спасибо, — сказала девочка, потом повернулась к Мишке и добавила почти весело: — Ну, ты, кажется, у меня добьешься…

Мишка ринулся было к ней, но под взглядом Васи остановился.

— Выйдешь гулять с собакой? — спросил у девочки Вася.

— Выйду.

Соня ушам своим не верила. Что за человек этот Васька, себя не помнит из-за собак. Девчонка, как на крылышках, полетела к своей парадной.

— Ехидина, — сказал ей вслед Мишка.

— Грязнуля, — сказала Соня, потому что новенькая так и не отряхнула снега с пальто.

Вася молчал задумчиво, с ним это бывает, потом посмотрел на Соню, усмехнулся холодно:

— Эх ты…

— Терпеть не могу воображуль, — оправдывалась Соня.

— Не завидуй человеку, если даже он в очках, — сказал Вася.

И к чему он это сказал? Соня знала, что есть такое стихотворение про мальчика, который завидовал старшему брату, потому что брат носил очки. Стихотворение так и кончалось: «не завидуй человеку, если даже он в очках…» Но ведь у девчонки-то очков не было. Так к чему же он это сказал?

Странный человек, говорит загадками. А потом вскочил и пошел, насвистывая, прочь.

Мишка кинулся было за ним, но Вася повел досадливо плечами, и приятель отстал. Мишка вернулся к скамейке, плюхнулся рядом с Соней и буркнул:

— Ну, попадись мне еще эта ехидина…

Соня промолчала. Ей почему-то вдруг стало очень тоскливо. И еще показалось, что она в чем-то очень виновата, неприятно как-то на душе стало, гадко. Она передернула плечами, только сейчас заметив, что на улице холодно. Ей всегда становится холодно, если Васька так вот, ни с того ни с сего, уходит. А тут еще надо из приличия посидеть немножко на скамейке с Мишкой, который ей до смерти надоел. Она должна еще померзнуть, а встать и уйти не может, потому что ей неловко уходить сразу же вслед за Васей.

Это только он может позволить себе уйти когда захочется: среди интересного для всех разговора, среди игры, которая после его ухода перейдет в драку, среди песни, которая без него превратится в громкое оранье. Станет ему не нужно оставаться вместе со всеми, он и уйдет. Странный человек Васька. Так думала Соня, выжидая время, по истечении которого она тоже может смело подняться и уйти.

2

А Вася совсем не считал себя странным. Он и хотел бы быть странным, да не мог. Все в его жизни было до отвращения ясным. Ни одной странности, ни одной тайны. Ну что за тайны могут быть у рыжего, веснушчатого мальчишки? Ни глубоких черных глаз, как у Атоса, ни странной, тяжелой судьбы за плечами, как у графа Монте-Кристо, ни находчивости, как у д’Артаньяна. Обыкновенная, до отвращения обыкновенная жизнь. Вася, как мог, пытался ее скрасить, сделать интереснее. Он, например, иногда сочинял стихи.

Поднялся человек в космическую высь.

Мы героями родились.

Первый герой Гагарин,

Второй герой Титов.

Каждый человек советский

На подвиг великий готов…

Но стихи нравились Васе, только пока он их писал, стоило перечитать потом — становилось скучно. Это было что угодно, а не стихи.

В окружающих тоже никакой загадки. Мишка — ясный день, прямой, как телеграфный столб. Сонька… у нее никогда нет собственного мнения.

Одно время Васе нравилась Даша Мочкина. Она не то чтобы красивая… но какая-то загадочная. Всегда с мамой или бабушкой, всегда торопится. То на английский, то на фигурное катание, то на музыку. Может, потому она Васе и нравилась, что ее долго было даже не рассмотреть. Это ж ужасно интересно, когда человека не рассмотреть, так он — мелькнет и исчезнет. Но когда он рассмотрел Дашу, она оказалась в тысячу раз глупей самой обычной Соньки. Открылось это на Дашином дне рождения. Даша пригласила только его. Больше никого из класса не позвала. Гости у Даши были взрослые, и Вася чувствовал себя поэтому не в своей тарелке. Особенно ему скучно стало, когда Даша начала задавать всякие вопросы. Очень громко она это делала.