Волшебная мелодия Орфея - [11]

Ему было известно, что учеба теологии длилась десятки лет. Тот, кто намеревался проникнуть в святая святых этой науки, должен был обладать нечеловеческим упорством, хорошей физической выносливостью, острым умом и великолепной памятью. Послушник, желающий стать магистром теологии, сначала должен был несколько лет проучиться в собственном монастыре под руководством самых ученых монахов монастыря. Программа состояла во внимательном изучении трудов отцов Церкви, античных философов, в первую очередь Аристотеля и Платона, и современных теологов. После этого ему выбирался наставник, за которым он должен был следовать из монастыря в монастырь. Он становился Socius itineris странствующего монаха, постигая вслед за своим учителем всю мудрость, скрытую в богатых библиотеках монашеских обителей. Постепенно ученика допускали к участию в богословских диспутах, за ними следовали несколько лет изучения естественных наук и логики. После долгих лет ученичества он уже сам становился наставником и мог выбирать, в свою очередь, собственного Socius itineris. И только после долгих лет странствий он мог претендовать на звание магистра. Поэтому неудивительно, что новоявленному магистру было уже за сорок, а сопровождающему его помощнику не меньше двадцати пяти лет.

В этот момент молитва закончилась, и монахи гуськом покинули собор. С гостями остались лишь аббат, приор Бенедикт и кантор аббатства брат Гонориус. На строгом лице аббата было написано некоторое раздражение. Был ли ему неприятен гость или теолог принес тягостную новость? Брат Гонориус, наоборот, был явно воодушевлен и радостен. Приор же сохранял на лице маску учтивости и холодности. Но дальше оставаться в капитуле для Бернара было неприлично, поэтому он развернулся и поспешил в свой лазарет. Дел на сегодня хватало, поэтому приезд неожиданных гостей быстро вылетел из его головы. Сначала занялся каменщиком и его помощником, которые разодрали в кровь ноги и руки, упав со строительных лесов. К счастью, обошлось без переломов. Но такие раны могли оказаться опасными, и поэтому Бернар, не жалея горячей воды и уксуса, старательно промыл глубокие царапины, наложил бальзам собственного изготовления и забинтовал полотняными полосками. Потом привели поваренка, сына вольнонаемного работника, который обварился кипятком. Следом пришел черед брата Стефана, заболевшего горячкой и метавшегося в бреду. Правда, с этой задачей очень хорошо справлялся ученик Бернара Мартин, коротенький пухленький юноша с приветливой улыбкой на круглом лице. Он уже обтер больного холодной водой и отпаивал настоем из корней сельдерея. Ему помогал вездесущий брат Иосиф, часто захаживавший в лазарет справиться о здоровье больных. Бернар подумал, что христианское внимание к ближнему хромоногого монаха было всего лишь одним из способов сбора информации. Но, взглянув на счастливое выражение лица Иосифа, тут же устыдился собственного злоречия. Санитарный брат обошел оставшихся больных, трех глубоких старцев, которые доживали свои последние дни. Монахи лежали прямо, уставив в потолок невидящие глаза, и ни на что уже не жаловались, а просто ждали. Бернар напоил двоих лежащих соком из плодов боярышника и настойкой из корней девясила, третий же, брат Одилон, слабым движением руки отказался. Санитарный брат настаивать не стал, выбор был правом каждого. Теперь следовало посвятить время тем, кто окончил свой земной путь. Приготовление к последнему пути умерших тоже входило в обязанности Бернара. Он отправился к северной стене, где в полуподземном строении, примыкающем к самой старинной церкви монастыря, располагалась мертвецкая. На пороге его поджидал глухонемой Поль, вечный послушник, так и не принявший монашеский сан. Огромного роста, с запавшими внутрь глазами и рыжей щетиной детина обладал нечеловеческой силой, был, как собака, предан настоятелю и не чурался никакой работы. Поль промычал нечто, похожее на приветствие, и потянул Бернара внутрь. Похоже, его ждали. К удивлению санитарного брата, внутри находились уже двое: сам настоятель и отец-госпиталий. Они стояли рядом с телом умершего бродяги, подобранного сегодня утром в близлежащем лесу поденными работниками, и молились. Высокий и худой, как палка, Ансельм стоял несколько позади. Аббат, в последнее время как-то неожиданно и незаметно состарившийся, находился рядом с каменным помостом. Лица их были серьезны и даже печальны.

— Вы его знали? — вырвалось у Бернара.

— Нет, — покачал головой настоятель.

Говорил он спокойно, но было видно, что эта холодность показная. Ансельм, тот и вовсе нервно теребил руками четки и глядел куда-то в сторону.

— Тебе известна причина смерти?

— Удар по голове сзади, в последнее время в округе стало неспокойно, разбойники пошаливают.

— Разбойникам нужна добыча, какой им толк от бездомного бродяги? — резонно возразил Ансельм.

Аббат кивнул в знак согласия.

— Может быть, потасовка, со своими подрался? — выдвинул новую гипотезу Бернар.

— Или убийство? — непонятным тоном произнес Ансельм.

Бернар только пожал плечами в ответ. Бродяга был никому не известен, и, честно говоря, санитарный брат совершенно не представлял себе, какой толк от их предположений. Разыскивание убийц в их обязанности не входило. Конечно, аббат обладал правом судьи, правом наказывать и миловать. Однако от этой роли Петр Достопочтенный не испытывал никакого удовольствия и чаще всего перепоручал эти функции приору.