Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими - [20]

В 2009 году у меня возник план на следующие двадцать лет. Надеюсь, к 2030 году осуществится моя главная мечта — закончится строительство университета. В следующем году начнем дальше строить. Сначала построим пять новых корпусов общежития для студентов. Пока денег хватает только на них. Потом собираемся строить отдельное здание для практических занятий. Потом спортивный зал.

Ректор Вася в наше время

Ещё одна моя мечта до сих пор не исполнилась — чтобы зарплата преподавателей повысилась в два раза. Хочу, чтобы она выросла в ближайшие пять лет. В последующие десять лет хотелось бы, чтобы университет вышел на международный уровень, чтобы наладилось сотрудничество с Россией, Америкой, Японией. Сейчас уже сорок наших студентов находятся в Японии. Пусть университет не станет топовым, но хотя бы займет высокий уровень среди других частных университетов.

Я сталкивался со многими трудностями. Правительство только один раз наградило нас, выделив недавно три миллиона двести тысяч юаней на закупку оборудования. Но за эти годы больше никак не поддерживало. Не давало ни одного юаня. Обидно. Мы развивались только на сэкономленные нами средства. Мой вывод такой: я могу быть ректором только благодаря своим студентам. И я буду служить им.

Сейчас я чувствую себя счастливым человеком, несмотря на все трудности, с которыми я столкнулся. Сидел в тюрьме, трудился в деревне. Над моими детьми издевались, из-за того что их отец — контрреволюционер. Их вместе со мной выгнали из квартиры. Но образование изменило мою судьбу. Из ничего не понимающего мальчика я превратился в студента университета, аспиранта. Особенно на меня повлияли советские специалисты — благодаря им я научился писать книги. Попав в тяжёлую ситуацию, я продолжал самостоятельно учиться, выучил японский язык. Я благодарен «культурной революции» — если бы её не было, не было бы меня сегодняшнего. Во-первых, трудясь в деревне, я приобрёл хорошее здоровье. Пока пас коров, обошёл все тамошние горы. Когда-нибудь я привезу вас в Шаогуань и покажу эти места. Во-вторых, научился отличать хороших людей от плохих. В-третьих, выучил японский язык. Если бы я тогда его не изучил, кем бы я был сейчас? В-четвертых, не изменил своим принципам. Меня заставляли, но я не оговорил других людей. Когда я вернулся из деревни, они стали директорами департаментов, заместителями декана и деканами и ответно помогали мне. Две тысячи преподавателей и студентов выбрали меня председателем профсоюза.

Неважно, что люди думают о моих поступках, считают ли их достойными или недостойными. Важно, что я шёл своей дорогой, поступал так, как считал нужным. Важно, что я не делал ничего плохого студентам. Все студенты знают мой номер телефона, могут в любой момент мне позвонить или написать.

Мне довелось жить в три эпохи: во время правления Гоминьдана, потом японского владычества, и нынешнюю, после освобождения. Она — самая хорошая. Но она тоже делится на три периода — до «культурной революции», «культурная революция» и после неё.

Самый тяжёлый — период «культурной революции». Многие мои знакомые и друзья умерли тогда. Но я выжил. У меня трое детей. Если бы я погиб, что бы с ними стало? А самое счастливое время — сразу же после освобождения, период восстановления и развития, 1949 по 1956 годы. В эти годы я получил образование.

«Идиот»

Моя студентка назвала меня идиотом.

Дело было так.

Я учил студентов новым словам. Играл с ними в коммуникативную игру: зима, лето, осень, весна. Спрашивал, кому что нравится.

Кому-то нравилось лето, кому-то зима, кому-то осень, кому-то весна.

А одна студентка — её русское имя Нина — всё время молчала.

— Тебе что, ничего не нравится? — спросил я.

— Нет.

— Ни зима, ни лето?

— Ни зима, ни лето.

— Но почему?

— Потому что летом жарко, а зимой холодно.

— Но ведь Китай не Россия, — запротестовал я. — Зимой здесь не холодно.

— Нет, холодно.

— Нет, не холодно.

— Холодно.

— Не холодно.

— Ты идиот.

Её слова прозвучали, как увесистая оплеуха. На моё счастье, загремел звонок. Стараясь не показывать смущения, я собрал портфель и вышел из аудитории.

По пути домой я сталася убедить себя, что ослышался.

Откуда она может знать слово «идиот»?

Ведь студенты даже не знают ни «зима», ни «лето».

Ну и потом, я же серьёзный преподаватель, а не идиот.

А если даже и идиот, то как она догадалась об этом?

Внешне я вроде ничем не проявил своего идиотизма.

Да и кто осмелится называть преподавателя идиотом?

Наверное, она сказала что-то по-китайски, что звучит похоже на «идиот».

Может быть, какое-то «ти-и-ти-йо».

А я не разобрал. Я успокоился и даже развеселился.

Придя домой, рассказал жене о случившемся.

— Знаешь, — сказал я, — Нина назвала меня идиотом. Но ведь этого не может быть. Она же не знает почти никаких русских слов. Не знает даже «зима» или «лето». Я просто ослышался. Скажи, какие слова в китайском звучат похоже на «идиот»?

И тут я заметил, что жена как-то странно отворачивается. Прячет от меня лицо.

Потом она вскочила и побежала на кухню готовить.

Я почуял неладное.

Проследовал за ней на кухню.

— Ну-ка, говори, в чём дело.

И она во всём призналась.