Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими - [18]

Когда я уезжал в Америку, все говорили, что я больше не вернусь: во-первых, двое детей в Америке, во-вторых, меня так мучили во время «культурной революции». Но я сказал, что обязательно приеду.

Побывав в Японии и Америке, я увидел, как образование меняет судьбу человека. Не только твою, но и твоих детей. Я видел, что в Китае много людей, которым недоступно образование. Я решил создать университет с такой же программой, как и в государственных университетах, и выдавать свой диплом. Пусть наш диплом не признаётся в Китае, но мы дадим людям шанс учиться. Будем преподавать ту же программу, что и на первых трёх курсах госуниверситета, учить людей английскому, японскому языкам, чтобы они могли найти работу.

Тогда мы занимались на территории Хуаши. Я, будучи председателем профсоюза, построил там здание клуба для преподавателей. Вот в этом клубе и проходили занятия. Там собирались многие преподаватели, которые уже вышли на пенсию. Я сказал им: «Вам нечего делать, у вас много свободного времени! Давайте вы будете преподавать для моих студентов». Так я набрал первых преподавателей. Мой нынешний проректор, господин Ся, помог мне заработать первые деньги. Группе специалистов нужно было изучить японскую электронную технику. Чтобы понять, как что работает, им понадобилось знание японского языка. Тогда Ся работал переводчиком у них в компании в городе Сиань. Они собрались здесь в Гуандуне открыть филиал. Ся привёз ко мне этих специалистов, сто человек. Три месяца я преподавал им японский язык по своему учебнику. Так я заработал первые сто тысяч юаней.

В шестьдесят лет люди ещё здоровые, сильные. Можно дальше работать. Поэтому, когда я отправился оформлять регистрацию университета, я сказал чиновникам: «Шестидесятилетний возраст — это богатство. Богатство — знаниями. Не надо отказываться от таких людей, пусть они продолжают работать, обучать других людей». Правительство согласилось со мной и разрешило зарегистрировать университет.

Когда мы получили регистрацию и повесили табличку «Частный университет», это сильно повлияло на Гонконг, Макао и т. д. Все комментировали, что в Китае разрешили не только частный бизнес, но и частное образование.

Тогда в Китае изменилась государственная политика. Когда университет уже открылся, на XIV съезде КПК сказали, что надо развивать образование. Благодаря этой политике на меня обратили внимание. Секретарь компартии провинции Гуандун услышал, что есть такой частный университет, и приехал ко мне. Он спросил меня, зачем я создал университет. Я рассказал. Тогда он спросил, что мне требуется. Я сказал, что, во-первых, мне нужна земля, а, во-вторых, чтобы мы вошли в план ЕГЭ.

Нам выделили место недалеко от нынешнего Олимпийского комплекса, но земля там стоила очень дорого. У меня не было таких денег. Нашёл землю в другом месте, рядом с парком Тяньхэ, и арендовал её за все свои сто тысяч юаней. Территория бывшей фабрики размером в два баскетбольных поля. Мы провели там семь лет. В 1999 году сменился губернатор провинции. Новый губернатор сказал, что университет сильно развился. Уже 1800 студентов, нужно построить общежитие.

Я катался на велосипеде вокруг Гуанчжоу, искал место. Увидел эти дома, где мы теперь находимся. Они были заброшены. Стояли недостроенные. Посоветовался со своими сотрудниками: «Нормальное место?». — «Нормальное». Снял эти дома. Зарентовал четыре автобуса, и мы переехали сюда со всеми студентами. За два месяца мы провели воду, электричество. Построили одноэтажные здания с аудиториями. Тут ещё были два ангара: один мы перестроили в концертный зал, а другой — в хозяйственный корпус.

Деловая палата ЦК КПК попросила меня сделать доклад: зачем я открыл университет, какие у меня сложности и пожелания. Мы поехали с председателем одного комитета в правительственную резиденцию Чжуннаньхай. Ему было 78 лет, мне 68. Я провёл в Пекине семь дней. Рассказал, что у меня всё в порядке, только не хватает земли. Но за территорией университета есть свободная земля. Они сказали: «Хорошо, мы вас поняли. Можете возвращаться домой». А потом раздался звонок. Мне позвонили из Чжуннаньхая и посоветовали познакомиться с Чэн Сыюанем. Сказали, что он очень влиятелен. Он приятель Чжоу Эньлая, заместитель председателя НПКСК, когда-то был секретарем руководителя Гоминьдана Ли Цзунжэня. Мы с этим председателем поехали к нему в гости. Он сказал, что охотно нам поможет. Спросил: «Сколько вам лет?». Председатель говорит, что ему 78. Я: «А мне 68». Чэн рассмеялся: «Вы ещё молодые. Мне уже за девяносто». После этого он написал письмо руководителю провинции с просьбой продать мне эту землю. Я заплатил двести двадцать юаней за му, а сейчас му даже за два миллиона не купишь.

И вот как-то мне звонит человек из американской компании «Морган Стэнли» и говорит, что мы не можем здесь находиться. Они уже купили эти дома. И хотят их продавать. Я говорю: «Я не могу уехать. Здесь уже живут мои студенты. Их три тысячи». Это было 4 июня, как раз в годовщину выступления на площади Тяньаньмэнь. Я говорю: «Вы хотите, чтобы студенты вам устроили новую Тяньаньмэнь?». Предложил: «Приезжайте, посмотрите, сколько я здесь всего сделал. Провёл воду, электричество, посадил деревья». Он говорит: «У меня нет времени. Но у меня есть представитель в Шэньчжэне, он может с вами встретиться». Я встретился с ним в районе Тяньхэ. Вместе пили чай. Я рассказал ему, как организовал университет, как всё здесь обустроил, как на мою деятельность обратило внимание правительство. Сказал, что Чэн Сыюань — почётный ректор моего университета. Чэн просил меня развивать университет, чтобы университет вошёл в государственную образовательную программу. Он растрогался. Говорит: «Чэн Сыюань? Я его знаю. Он преподаватель моего преподавателя». Потом он спросил: «Вы сможете со мной съездить в Пекин? Прямо завтра». Я сказал: «Хорошо». И поехал в Пекин.