Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими - [17]
Первый раз мне предлагали вступить в партию ещё в 1956 году, когда послали в Харбин учиться в аспирантуре. Тогда наши лидеры обратили на меня внимание как на способного юношу и хотели рекомендовать в компартию. Вначале тебя считали кандидатом, нужно было ещё несколько лет проходить подготовку, доказывать, что ты достоин быть членом партии. Но потом моих преподавателей и самых способных одногруппников зачислили в «правые уклонисты». Поэтому я решил никогда не вступать в партию. И только почти тридцать лет спустя, в 1984 году, стал членом партии. Но не коммунистической, а демократической партии «Общество 3 сентября». Хорошо, что я не вступил в компартию. Потом я узнал, что меня хотели выдвигать в губернаторы провинции. Тогда я бы не стал ректором.
В 1984 году меня выбрали председателем профсоюза института. Я сразу же сказал, что молодым людям слишком сложно попасть в университет. Моей старшей дочке пришлось поступать три раза. Она сдала экзамен очень хорошо, заняла почти первое место. Но из-за того что её папа — контрреволюционер, не могла попасть в университет. На следующий год поступила в профессиональный технический институт, но я не считал, что это хорошо. Сказал ей, пусть подождет ещё год. На третий год наконец-то поступила в Гуанчжоуский университет, училась там четыре года английскому языку. После этого нашла работу в американском консульстве. Работала там пять лет. Её одногруппники потихоньку уезжали в Америку учиться. Она накопила деньги и тоже поехала в Америку.
Вася (справа) с коллегами ведёт передачу на радио
В общем, я посоветовался с проректором Педагогического института, с которым мы были дружны. Решили открыть курсы и набрать всех тех, кто хочет учиться, неважно, выпускников, рабочих или служащих. Они могли поступать к нам без госэкзамена, учиться два года и получить сертификат Хуаши. Набрали двадцать пять человек. Через два года с помощью своих сертификатов эти студенты нашли хорошую работу. Весь первый набор был из города Чжуншань. Когда в руководстве Чжуншаня услышали об этом, были очень довольны. Решили меня наградить. Перевели мне деньги: 900 юаней за каждого студента. А я перечислил их Хуаши. Руководство института очень обрадовалось возможности получать такой дополнительный доход. Поэтому рекламировали мою деятельность как новый этап в развитии образования всего Китая. Проректор поехал на конференцию в Ухань и там рассказывал о моих курсах, о том, что это путь для повышения дохода преподавателей и, соответственно, улучшения их уровня жизни. Тогда ещё была жива жена Чжоу Эньлая, она была председателем Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая. Она поддержала идею открывать такие курсы по всему Китаю, чтобы университеты могли получать дополнительный доход. Так я стал известным по всей стране. Руководство провинции дипломировало меня как выдающегося преподавателя, все стали нахваливать мой учебник.
В 1987 году Министерство образования отобрало одиннадцать преподавателей японского языка для поездки в Японию, в этой группе я был единственным из провинции Гуандун. Это была моя первая поездка в Японию. Я был в шоке. Я понял, что в Японии построено то самое социалистическое общество, о котором в юности нам рассказывали советские специалисты. Нет разницы между деревней и городом. Выглядят одинаково. Нет разницы между интеллигентами, рабочими и крестьянами. Одеваются одинаково. Уровень жизни одинаковый. Хотя 40 лет назад Япония проиграла войну, за эти 40 лет она обошла нас. Благодаря чему? Благодаря образованию. А Китай упустил эти 40 лет. Потому что у нас не было системы образования. Университетов очень мало. Поступить в них практически невозможно. Нужно дать молодым людям шанс учиться. Я понял, что страна так и останется отсталой, если не будет развитой системы образования. Моя младшая дочь тоже поступила только с третьего раза. Она сильно переживала и плакала. А когда сын поступал, ему советовали поступать в Высшую партийную школу. Но я посоветовал ему учиться в Цзинаньском университете, в конце концов он поступил, окончил там аспирантуру, стал магистром и, получив стипендию, уехал в Америку.
Я решил, что, вернувшись в Китай, открою свой университет. Меня выбирали председателем профсоюза Педагогического института на три срока по три года. Но в последний срок я уже хотел уволиться. Поехал в Америку к дочери и сыну. То, что там увидел, было ещё бо́льшим шоком для меня. Там учились несколько моих студентов из Китая. Они показали мне американские университеты — Нью-Йоркский и Вашингтонский.
Дочь с сыном боялись, что мне станет скучно просто так без дела сидеть, поэтому предложили мне набрать небольшой класс для обучения японскому языку. Набрал трёх-четырёх учеников, китайцев. Платили мне сразу после урока. Один раз кто-то из них заплатил больше. У меня зрение плохое, я не сразу понял. Долго мял бумажку. Потом говорю: «Вы мне дали больше». А ученик говорит: «Нет, это не больше. Это дополнительная плата за то, что вы хорошо преподаёте». Я работал три месяца. Заработал четыре тысячи долларов. По тем временам немало. За это время я достиг пенсионного возраста. Так что, вернувшись в Китай, вышел на пенсию и занялся созданием собственного университета на основе своих курсов. Это было в 1992 году.
