Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими - [22]
После освобождения Китай очень уважал Советский Союз. В это послереволюционное время нам было очень трудно, понимаете ли. Тогда мы вели войну против американцев на острове Корея. Только советские товарищи оказывали нам помощь.
Я начал учиться русскому языку в Пекинском педагогическом университете после освобождения Китая в 1949 году.
Профессор Тан
Тогда я учился у профессора Анны Лю, она была русская, но вышла замуж за китайца. В то время ей было уже больше семидесяти лет, она была доктором наук ещё Петербургского университета.
Почему я начал изучать русский язык? Это понятно. Тогда мы шли путём Советского Союза. Мы считали путь Советского Союза правильным и полезным для китайского народа. Мы должны были учиться у Советского Союза. Я знаю историю России. Российское княжество превратилось в великое Русское государство при Петре I. Этот молодой народ стал сильным, талантливым, непобедимым. Русские спасли Европу от господства Наполеона. Это первый раз. Во второй раз русский народ опять спас Европу — от господства Гитлера. Это исторические факты. И если посмотреть на историю, хотя, не очень длинную, то в науке, искусстве, литературе, музыке сколько талантов русских! Глинка, Пушкин, Лермонтов, Толстой и так далее. Перечислить невозможно. И этот народ создал первое в истории всего мира социалистическое государство. Хотя оно уже распалось, но его опыт, его ошибки стали мировым наследством. Если Китай хочет построить в своей стране социализм, мы и теперь должны учиться у русских, изучать их опыт и избегать их ошибок. Это очень важно, понимаете ли. Поэтому я выбрал своей специальностью русский язык и теперь не раскаиваюсь. Я думаю, что сделал правильный выбор. До сих пор очень люблю поэзию Пушкина, Лермонтова, произведения Толстого, Достоевского, Чехова. И думаю, что не я один.
Не удержусь от комментария. Я слушал профессора и удивлялся: о каком, чёрт побери, социализме он говорит? Куда ни глянь — кругом капиталисты и корпорации. Но его слова оказались вполне выдержаны в русле риторики правящей партии. Не так давно китайский лидер Си Цзиньпин выдвинул новый лозунг — «китайская мечта». По его утверждению, великое возрождение китайской нации — это и есть китайская мечта. Три составляющих китайской мечты — это сильное и богатое государство, национальный подъём и народное счастье. Чтобы добиться осуществления мечты, нужно идти китайским путём, то есть по пути социализма с китайской спецификой. Китайская мечта — это идеал, однако у коммунистов есть ещё более высокий идеал — коммунизм. В него не верят те, у кого нет твердых идейных позиций и кто подвержен влиянию утилитаризма. Такие люди не смогут ничем пожертвовать ради партии, государства и народа. Революционные идеалы выше неба. Без далёкого идеала не может быть соответствующего коммунистическим требованиям члена партии. Однако если он оторвался от реальной работы и впустую говорит о далёких идеалах, этот коммунист тоже не соответствует требованиям. Развивая социализм, можно приблизиться к далёкому идеалу — коммунизму. Но коммунизма не достичь без марксистских принципов. В ответ на высказывания об ограниченной ценности марксизма-ленинизма Си Цзиньпин заметил: «Социализм с китайской спецификой — это социализм, а не какой-то другой „-изм“, фундаментальные принципы научного социализма нельзя терять, если их потерять, это уже не социализм».
Чтобы оправдать в глазах народа собственное существование, правящей элите нужна идеологическая опора. И она выбрала в качестве опоры старые и проверенные ценности.
По окончании Пекинского педагогического университета меня отправили работать в Гуанчжоу в Педагогический университет Южного Китая (Хуаши). Но через год отправили обратно в Пекин, в аспирантуру. И я учился в Пекинском университете иностранных языков. Тогда я стал аспирантом профессора Кулаковой. Она была профессором из Советского Союза, заведующей кафедрой русской литературы в Ленинградском университете, теперь, наверное, уже Петербургском. Работала в Китае четыре года. В аспирантуре я изучал историю русской и советской литературы, в частности, творчество Пушкина. После двух лет аспирантуры я снова вернулся в Гуанчжоу и начал работать преподавателем. Здесь я познакомился со своей женой. Она была моей студенткой. Вы говорите, нельзя ухаживать за студентками? Тогда было можно. Да и сейчас можно. Это специально для вас такой контракт составили, что вам нельзя! (Смеётся.) Она родом из Гуанчжоу, младше меня на четыре года. У нас двое детей, сын и дочь. Сын — инженер высшей категории, сейчас работает в Америке, а муж дочки после окончания института работал в Гуанчжоу на электромеханическом заводе, а потом занялся наукой.
Вернувшись в Гуанчжоу, я начал публиковать статьи о советской литературе. Первая статья, я помню, была о Маяковском. В то время китайские поэты очень любили Маяковского и подражали ему. Они тоже писали стихи лесенкой.
Это выглядит как лесенка. Наши поэты подражали ему, они хотели писать стихотворения в такой же форме, как Маяковский. В течение двадцати лет после освобождения все очень любили Маяковского. И до сих пор любят. Но они не знали, почему Маяковский так писал стихи — лесенкой. И председатель Академии Наук Го Можо, китайский крупный учёный и писатель, спросил: «Почему Маяковский пишет такие стихи?». Никто не мог ответить. Тогда председатель Союза писателей провинции Гуандун спросил меня: «Почему Маяковский так пишет?». И я по его просьбе написал статью — в ответ на этот вопрос: почему Маяковский пишет стихотворения лесенкой.
