Вольные упражнения - [21]
— Ну, попытаюсь тебя поднять, чтобы не сразу на лестницу, — попробовал объяснить свою позицию Халиков.
— Хорошо, попробуй. Только… аккуратно.
— Ясное дело, аккуратно, — Халиков подставил руки под Танины колени и плечи, усердно засопел и попытался подняться.
Первая попытка не увенчалась успехом: приподняв Таню буквально на двадцать сантиметров, он не удержал её, и Таня рухнула обратно в кресло. По её спине волной прокатилась острая боль, лицо на мгновение исказилось гримасой мучения. Таня еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть.
Наверное, такой способ оказаться на прогулке был не лучшей идеей.
— Извини. Тебе больно?
— Нет, Федь, уже нормально, — Таня попыталась взять себя в руки, хотя отголоски боли ещё бегали по её спине вверх и вниз. — Не торопись, главное! Тебе ведь штангу на уроках физкультуры поднимать приходилась?
— Да, бывало.
— Вот здесь то же самое. Главное — центр тяжести рассчитать правильно и удачно встать. Потом легче будет. Попробуй ещё.
Для себя Таня определила, что, если у Халикова и во второй раз ничего не получится, то эту затею придётся оставить вовсе либо искать другую, более подходящую кандидатуру.
— А Шурик Пятиэтажный где сейчас? — как бы невзначай поинтересовалась она.
— Уехал куда-то, — ответил Федя. — В другой город, кажется, к родственникам.
Обидно. Уж Пятиэтажный значительно лучше подходил на эту роль. Хотя Таня и видела его после травмы один лишь раз, когда он навещал её в больнице в конце мая, она не сомневалась: пригласи она Пятиэтажного сейчас, прибежал бы обязательно. Но увы, Шурик был в отъезде, и, когда он вернётся, неизвестно.
На сей раз Халиков готовился дольше. Он стоял и глубоко сопел, словно тяжелоатлет перед поднятием рекордного веса. Для большей убедительности осталось только ладони магнезией намазать.
Потом он снова подставил под Таню руки, с шумом выдохнул и поднялся. С непривычки Федю изрядно зашатало, и Таня была вынуждена ухватиться рукой за дверной косяк, дабы не оказаться на полу. Через несколько секунд Халиков разобрался с центром тяжести и даже сделал несколько шагов по комнате с Таней на руках.
— А ты и вправду лёгонькая, — заметил он. — Даже легче, чем я думал.
— А гимнастки все лёгкие, — ответила Таня, пытаясь освоиться со своим новым положением. — Нам вообще вес нельзя набирать. Это я ещё поправилась на диете с кальцием. Тренер бы меня убил за такое.
— Жестоко они с вами.
— Нормально. Иначе тренироваться и выступать неудобно.
Халиков с важным видом сделал ещё несколько кругов по комнате, после чего аккуратно опустил Таню обратно в кресло.
— Как у меня получилось? — Халиков тряс затёкшие руки, но было видно, что собою он доволен.
— Ты молодец, Федь, — Таня тоже осталась довольна своим экспериментом. — Для первого раза у тебя всё получилось отлично. Следующая тренировка будет на лестнице.
— А можно, я ещё один заход сделаю? Ну, чтобы закрепить пройденное…
— Подход! В тяжёлой атлетике это называется «подход».
Вторая попытка у Халикова, как и следовало ожидать, получилась ещё лучше. Уже со знанием дела он без особенного напряга поднял Таню на руки. Минуты три Халиков уверенно расхаживал с нею по комнате.
— Да ты схватываешь прямо на лету, — искренне порадовалась Таня, оказавшись снова в кресле. — Жаль, соревнований по подобной дисциплине не проводят. Ты бы имел все шансы на победу. А говорил, что неспособный.
— Это же не алгебра, — заметил Халиков, смахивая со лба капельки пота. — По физкультуре у меня почти всегда четвёрки был и.
— В общем, к продолжению тренировок на лестнице я готов, — добавил он, отдышавшись.
Таня посмотрела на часы.
— Давай до завтра отложим, — предложила она. — Мне через час гимнастику выполнять надо. Можем не успеть. Да и мама скоро должна вернуться. Представляешь, что будет, если она увидит, что меня дома нет.
— Гимнастику? — от удивления у Феди округлились глаза. — Ты продолжаешь заниматься?
— А ты думал, что я сложа руки всё это время сижу? Конечно, продолжаю. Мне мышцы в тонусе надо поддерживать всё время.
— Даже сейчас?
— Их всегда надо поддерживать. А сейчас — в особенности! Иначе расплывусь по кровати, как амёба, а кому это, на фиг, надо?!
— Не, я это просто так спросил, — Халиков уже заметил, что если Тане не нравилась какая-то тема в разговоре, её голос начинал постепенно повышаться. Тему следовало срочно поменять. — Хорошо, завтра — значит завтра. Мне всё равно этим летом никуда поехать не светит. После завала экзамена отец мне даже в деревню уезжать запретил. Так и сказал, что буду всё лето сидеть за учебниками, раз я такой бездарь.
— Только смотри, у меня занятия сначала в восемь утра, потом в два и ещё вечером, в семь часов. Так что ты определись со временем: либо часов в девять, либо после двух приходи.
— Ну, ты даё-ёшь! Даже по утрам не высыпаешься?
— Я вообще по привычке в семь просыпаюсь. Мне даже будильник не нужен. У нас в спортшколе в это время уже вовсю тренировки шли. Режим, Федюнь, он прежде всего.
— Не, я лучше днём тогда зайду, — по выражению лица Халикова стало понятно, что он большой любитель поспать.
— Хорошо, приходи днём. Я буду ждать.
Похоже, что мечта Тани оказаться на улице в самое ближайшее время могла превратиться в реальность.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.