Вольные упражнения - [22]

Пунктуальность Халикова оказалась на высоте. Очевидно, он и вправду не знал, чем себя занять дома. Вряд ли он штудировал учебник по алгебре.

Едва Таня закончила свой дневной комплекс упражнений, как раздался звонок в дверь. Мама поспешила открыть.

— Здрасьте, — Халиков переминался с ноги на ногу у входной двери. — Я… это, за Таней пришёл.

— Здравствуй, Федя, — поздоровалась Наталья Евгеньевна, явно не понимая смысл сказанных им слов. — Как это «за Таней»?

— Мама, ты разве не видишь, что это ко мне пришли! — раздался Танин голос из комнаты. — Федюнь, проходи, не стесняйся!

Таня выехала на кресле в коридор.

— Мам, иди на кухню, пожалуйста! Нам с Федей поговорить нужно.

— Да, хорошо, хорошо! Я вам не мешаю, общайтесь, сколько влезет, — зная, что дочь всегда предпочитала общаться со своими товарищами в отсутствие взрослых, Наталья Евгеньевна поспешила уединиться на кухне.

Таня постучала кулаком по лбу.

— Идиот, — одними губами процедила она. — Ты чего несёшь? Она же не подозревает ничего.

— Ну, я же не знал, — насупился Халиков. — Я думал, ты её предупредила.

— Ага, сейчас, «предупредила». Если я у всех разрешения буду спрашивать, то так и сдохну в этих четырёх стенах. Подожди немного. Мне собраться надо.

Таня уехала обратно в комнату.

— Там тепло сейчас на улице?! — поинтересовалась она.

— Теплее, чем здесь.

— Да, на улице сейчас замечательно, июль — макушка лета, — заметила Наталья Евгеньевна из кухни. — Федя, ты обедать будешь?

— Нет, Наталья Евгеньевна, не буду. Я из дома только что.

Всё-таки олимпийку Таня решила надеть, поскольку выбираться в одной лишь футболке рискованно. А вдруг там ветер, спину продует. Корсет, конечно, штука надёжная, но лучше для первого раза подстраховаться.

— А я уже давно хотела Тане предложить на прогулку съездить, — вновь послышался голос мамы. — А то сидит дома. Ни разу так на улице и не была. Ничего, в воскресенье дядя Слава обещал нас на машине на речку свозить. Вот будет славный денёк. Верно, Танюш? — мама вышла из кухни и застыла в недоумении: Таня сидела на руках у Халикова, входная дверь была открыта.

— Ну, мы пошли, мам, — с совершенно невозмутимым видом заявила Таня.

— Куда это?

— Погулять. Ты же сама сказала, что погода замечательная.

Так зачем выходных ждать? Халиков кивнул.

— Мы ненадолго, Наталья Евгеньевна.

От такого поворота событий мама потеряла дар речи, но потом собралась и спросила:

— Таня, а ты уверена, что всё делаешь правильно?

— Да, мам, уверена! Пошли, Федюнь, чего зря стоять?

— Наталья Евгеньевна, не закрывайте дверь, пожалуйста. Я ещё за креслом вернусь! — прозвучал уже с лестничной площадки голос Халикова.

Мама так и стояла в полной растерянности между кухней и коридором, глядя то на приоткрытую входную дверь, то на пустое инвалидное кресло.

Спуск по лестнице оказался куда более тяжёлым занятием, чем хождение по квартире. Халиков не мог видеть перед собою ступенек и всякий раз, опуская ногу вниз, боялся оступиться. Он моментально вспотел, руки его дрожали, дыхание стало напряжённым.

— Не волнуйся так, Федь, — успокаивала его Таня. — Всё нормально. Иди ровно, спокойно. Главное, не торопись. Я скажу тебе, когда будет очередная площадка.

Одной рукой Таня крепко обнимала Халикова за шею, другой старалась придерживаться за перила. На случай, если Федя всё-таки оступится и выронит её, это могло предупредить неминуемое падение на бетон.

Халиков ощущал себя, как канатоходец в цирке. Одно неверное движение ногой, потеря равновесия — и… всё. Он ничего не говорил, а лишь усиленно пыхтел. Сосуды на его лбу и висках вздулись, лицо здорово покраснело.

Время в таких случаях имеет неприятную особенность растягиваться. И потому, когда Халиков миновал, наконец, последнюю ступеньку, ему казалось, что спустился он не с обычного четвёртого этажа, а как минимум с Останкинской телебашни.

Он усадил Таню на лавочку у подъезда и только теперь смог отдышаться.

— Уф! Не думал я, что это так сложно, — произнёс наконец Халиков, когда дыхание его более-менее восстановилось. — Ладно, посиди пока здесь, я быстренько за креслом сгоняю.

«Ну и упорный парень этот Халява», — отметила Таня про себя.

Идти вниз по лестнице, неся на руках девушку, и при этом ни разу не оступиться и не остановиться передохнуть, и даже не выругаться… на такое способны немногие. А насколько ему тяжело — заметно было невооружённым глазом. Держался до последнего, как говорится. Значит, как выразился бы тренер, скрытый потенциал в нём, бесспорно, есть. Молодец, одним словом.

Как мало, однако, человеку бывает нужно для счастья. Разве раньше Таня могла подумать, что путешествовать по тропинке, по ко тор ой она каждое утро ходила в школу, для неё будет равносильно счастью. Что она по-детски будет радоваться каждому повороту, каждому деревцу, мимо которого проходила раньше, каждому переулку.

А получилось именно так. Халиков вёз кресло Тани именно тем маршрутом. И она, даже не вдыхая, а жадно глотая тёплый июльский воздух, вертела головой по сторонам, словно ехала не по знакомой тропинке, а по центру зарубежного мегаполиса, где не была ещё ни разу.

Внешне Таня, конечно, старалась не подавать признаков, что всё ей вокруг интересно и она искренне радуется простейшей прогулке по знакомому району. За годы спортивной карьеры она научилась прятать свои эмоции. Но внутри неё всё буквально клокотало от счастья. Нечто подобное Таня испытывала только в те моменты, когда оказывалась на верхней ступеньке пьедестала почёта и заслуженно получала от высокопоставленного лица золотую медаль.