Волки и вепри - [80]

— Скоро зима, — невпопад проронил он.

— Не для всех, — Лейф достал из-за пояса топорик, прошептал что-то, размахнулся — и восьминогий крюковой крест со свистом распорол воздух! А потом всадник, маячивший позади, вскинул руки и выпал из седла с пробитой головой. Стрела сорвалась из перебитого лука и ушла куда-то в сторону, ткнулась в песок. «Этого я не предусмотрел», — подумал Кьяртан с досадой.

Седоки, увидев такой поворот, переглянулись и подхлестнули коней.

Лейф — с мечом в одной руке и с клевцом в другой — сунулся под копыта переднего. Нацеленное копьё отвёл клинком, обернулся, выбросил клевец. Железный клюв вонзился чуть ниже лопатки всадника, тот заорал и съехал с конского крупа. Лейф подхватил его копьё, размахнулся и метнул. Не глядя. Следующий противник пригнулся, и напрасно — гадюка ран пронзила лошадиную грудь, и наездник свалился прямо под ноги викингу. Взмах меча — и наполовину отсечённая голова болтается на ошмётках позвонков и сухожилий, обильно блюя кровью.

Четвёртый всадник — лицо перекошено от ужаса и ярости — метнул в Лейфа копьё, но тот мигом ранее рухнул навзничь, а потом покатился к морю из-под конских копыт. Нападающий не успел развернуть скакуна, подковы, разрывая песок, пронеслись в альне от викинга, пока тот ужом вертелся на берегу. Потом вскочил и бросился в волны.

Кьяртан, не долго думая, ринулся на всадника. Тот заметил слишком поздно — рогатина с размаху ткнулась в живот, пробила кожаный доспех. Бобёр отскочил, выхватывая топор, но это оказалось лишним — последний боец с Торхенбарда неуклюже слез с коня, вырвал стальное жало, отбросил. Придерживая внутренности рукой, сделал пару шагов, не слишком твёрдых, бестолково махая мечом, а потом упал набок и больше не двигался.

Не считая подёргиваний и жалобных стонов.

Лейф вылез из воды, отряхиваясь, счищая с плаща песок. Склонился над раненым. Долго и пристально смотрел в серые глаза, полные боли. Затем — наконец-то — добил противника. И Кьяртан не мог точно сказать, из милосердия ли — или из одного желания убить.

— Драть гнилой корягой ту шлюху, что вас родила! — прорычал Кривой Нос. — Весь изгваздался! Да мой плащ стоит дороже вас четверых, а про туфли вообще молчу…

— Щёголем ты стал, братец! — улыбнулся Кьяртан, а руки дрожали. — Не пристало такому герою слишком заботиться о платьях да нарядах!

— Ну ты мне ещё «Поучения Высокого» напомни, — буркнул Лейф, — как там:

Умытый и сытый

на тинг поезжай,

пусть и одежды плохие;

сапог и штанов

муж не стыдится,

как и коня,

коли лучшего нет.[62]

— Ну ты, братец, даёшь! — уважительно покачал головой Кьяртан. — Мне б такую память…

— Это что, — отмахнулся Лейф. — Походил бы в викинг с нашим Хагеном — и не так заговорил бы. Этот сукин сын кённингами сыплет. Скальд, етить меня в ухо!

Потом оглядел залитый кровью пляж, вздохнул:

— Давай на борт и за вёсла. Хаген сказал, будет ждать в Кракнесте.

— А на что мне твой Хаген? — удивился Кьяртан.

— А он смешной, — каменея лицом, бросил Лейф. — Такой смешной — обосрёшься. До смерти. Давай уже, не будь бобром! Заварил пиво — хлебай. И лучше бы нам ехать морем, а не сушей. На суше у тебя многовато врагов. Особенно — теперь. Нет, всё-таки убить четверых линсейцев из одного округа — слишком скверно для сына бонда.

— Тебе-то и одного тогда хватило, — вздохнул Кьяртан.

2

Одного человека звали Миккель сын Фроди по прозвищу Кузнец, потому что он был кузнецом. Другое его прозвище было Снорри[63], потому что он был человеком упрямым и крутого нрава. Говорили, в юности он был хрингвикингом, но верно это или нет, никто не знает. Так или иначе, он осел на Озёрах, на острове Линсей. Его хутор назывался Добрый Двор.

У Миккеля было два сына: старший — Эйкин Строитель, младший — Лейф Чёрный. Эйкин женился на Велле Карсдоттир и переехал на восток острова, в Верхние Земли. Он жил в округе Вязы, на хуторе Гринд. У него были две дочери: Манхильд и Эйрун. А Лейф Чёрный жил в доме отца. Он женился на Сьёрун дочери Кьяртана Слепого.

Эйкин был известен как мастеровитый плотник и строитель и учился зодчеству за морем. Богатые люди часто приглашали его на работу. Был один человек сурового нрава, Торстейн Рыбий Глаз. Он нанял Эйкина построить ему новый дом, но платить отказался. Эйкин подал иск на тинг, но до суда не дожил, и люди говорили, что в том повинен Торстейн.

Когда Лейф Чёрный узнал о смерти брата, то не стал возобновлять судебное разбирательство, а собрал верных людей, с которыми служил в ополчении, и отправился в округ Вязы. Вдову Эйкина, Веллу, и дочерей он забрал из дому и сказал доставить на Добрый Двор, а потом явился в корчму, где пил Торстейн, и устроил там побоище. Торстейн Рыбий Глаз пал от его руки, и люди мало сожалели о нём. Дом Эйкина отошёл его родичам, хоть и в обход закона.

Вот прошло какое-то время, и Велла, вдова Эйкина, нашла себе мужчину. Звали его Халли сын Тольфа. То был достойный человек и крепкий бонд. Халли и Лейф поехали в округ Вязы на тинг, чтобы отсудить имущество покойного Эйкина у родичей Торстейна Рыбьего Глаза. Было решено удовлетворить их просьбу. Халли и Велла отпраздновали новоселье и свадьбу. Тогда же Манхильд, дочь Эйкина, выдали замуж за Бьёрна Седло. Той же зимой умер Миккель Кузнец.