Волки - [7]

Вместо барона в таборе внезапно появился Савва, и это было настолько неожиданно и страшно, что все онемели. Ведь ему запретили приходить сюда, барону даже пришлось уехать, чтобы утрясти его дело в другом таборе. И вот — Савва был здесь!

Он шел и улыбался так, будто ничего не случилось и не было за его спиной стольких событий. Цыгане расступались перед ним, не зная, как им поступить. Молодежь любила Савву и поддерживала его, а старики, ну что они могли сделать — барона-то ведь не было?!

— Что поникли, ромалэ? — спросил Савва, остановившись возле толпы цыган. — Или забота какая у вас? — И он обнажил в улыбке длинный ряд белых зубов.

— Здоров, морэ! — откликнулся Тари.

— Слава Дэвле, все в порядке.

— Разве не было криса? — спросил Тари. — Там, откуда ты приехал?

— Ишь ты, — ожесточенно проговорил Савва, — все вы ждете, чтобы меня осудили.

— Не так это, не хотим мы тебе зла, но закон над нами…

— Закон! — снова усмехнулся Савва. — Не может закон отторгать своих, не может… Кто тогда среди цыган останется? Вася, что ли?

— Нет больше Васи, — ответил ему Тари, — убили его. Чужак убил.

Воцарилось молчание.

— Он — мертв? — спросил Савва.

— Кто? — не понял Тари.

— Чужак этот.

— Ищут его.

— Что-то вы стали уставать и долго не можете решить своих проблем.

— Много всего было в таборе за время твоего отсутствия, — сказал Тари.

Савва помолчал немного, словно давая возможность Тари высказаться до конца, но больше ничего не услышал, и тогда он громко, так, что слышали все, сказал:

— Если уж вы не можете за себя постоять, этих чужих приволоку я…

И, даже не оглянувшись, Савва двинулся в сторону леса. Цыгане долго еще не решались заговорить. А когда Савва скрылся за деревьями, Тари крикнул:

— Что же вы, ромалэ, что же вы одного его отпустили, ведь у чужака пистолет?!

— Не знаешь ты Савву, — ответила за всех пхури, — если он что-то задумал, обязательно исполнит, и пистолет его не остановит. И не ходите за ним, сам справится. Если бы в таборе все такими, как Савва, были, не было бы у нас никаких происшествий. Расходитесь по палаткам и ничего не предпринимайте. Знаю я: Савва утром придет. Верно говорю, ничто его не остановит…

Савва явился на рассвете. Он еле-еле двигался, неся на плечах человека. Это был Митя. Цыгане, которые всю ночь не смыкали глаз в ожидании, словно окаменели.

— Живой он? — кинулся Тари к Савве.

— Жив. Хотел его второй гаджё ухлопать, да не успел, я вовремя появился. Схватились они промеж собой, ничего вокруг не видели, и тот, второй, уже пистолет достал… Ну, в этот момент я и порешил его. Он даже охнуть не успел.

— А с этим что будем делать? — спросил Тари.

— Разве он убил кого-то из наших? — вопросом на вопрос ответил ему Савва.

— Нет, морэ, наша кровь к его рукам не прилипла. А то, что между ними было, нас не касается.

— Это верно, — сказал Савва. — Пусть приходит в себя, а вы уж решайте, как с ним поступить. А я ухожу. Скоро барон появится — он будет очень недоволен тем, что я в таборе побывал.

— Оставайся, Савва, — наперебой закричали цыгане.

— Нет, ромалэ, пока крис не разрешит вернуться, я не могу здесь оставаться. Закон выше меня.

И с этими словами Савва ушел, а цыгане еще долго смотрели ему вслед.

В полдень появился барон и сразу же собрал стариков. Видно, дело было настолько неотложным, что он даже не посчитал нужным поговорить с пхури — узнать о том, что произошло за время его отсутствия. Ведь если не вышел к нему навстречу тот, кого барон оставлял за себя, значит, дела в таборе были неважными. Так или иначе, но старики молчали и ждали слова барона. Пауза была недолгой.

— Что ж, ромалэ, — сказал барон, — опять Дэвла прогневался на нас. И надо задуматься над этим. Мир сложен, и не всегда знаешь, как поступить. К тому же и Бэнг пошаливает, никак не может с волей Бога смириться. Погиб Михай, и Вася погиб, а все потому, что расслабились вы и стали доверяться чужому. А надо было сразу же его распознать и не подпускать к себе.

Старики зароптали.

— Гнида в таборе завелась, выдала чужаку, что мы беглеца скрываем, за ловэ выдала. Разве когда-нибудь такое могло быть?

— Михай слишком старым был, чтобы ему можно было доверить табор!

— Ружа с чужаком связалась.

— От нечистой родила!

— Кто знает, к чему все это?

Старики еще долго обсуждали бы наболевшее, но барон поднял руку и голоса смолкли.

— Что толку переживать, ромалэ, действовать надо! И вот вам мое слово. Этого чужака, второго, который уцелел…

— Митей его зовут, — крикнул кто-то.

— …Митю отправьте из табора, не трогайте его. Пусть идет с Богом. Он перед нами ни в чем не виноват. С Саввой я хотел бы в последний раз поговорить…

— Нет его, дадо, приходил он, но ушел, а куда — мы не знаем!

— Найдите его!

— В город он подался, сам так сказал.

— Найдите его, — приказал барон, — и того найдите, кто стал джуклибэн[8], кто своих стал выдавать. Хочу я на него посмотреть перед тем, как он умрет. А Ружу не трогайте — не виновата она ни в чем. Зла пока еще от ее ребенка не было, а там — посмотрим. И властей опасайтесь, ромалэ, опасайтесь властей, не будет от них покоя табору. А теперь идите, много дел и непокоя тоже много.