Волхвы Скрытной управы. Щит - [67]

С земледелием шло хуже. К вечному консерватизму землепашцев добавилось еще и неудачное время нашего появления. Посевная давно прошла, а про озимые вятичи хоть и слышали, но сами не использовали. Идею плуга восприняли прохладно. Мол, похоже на рало южное, но на наших землях… Лучше уж по старинке, сохой… Картошку им даже не предлагали. Пока сами не высадим хотя бы на одном поле, не дадим попробовать на вкус и оценить урожайность, можно и не заикаться. Удалось уговорить Тикшу попробовать озимые на ближайший сезон. Уже хорошо.

Неожиданно нашелся второй доброволец. Волчья Сыть возжаждала передовых методов. Вот от Кремня никак не ожидали. С самого начала относился к нам, мягко говоря, настороженно. Впрочем, Звяга поведению мужика не удивился.

– Кремень своего не упустит. Нутром чует, где можно выгоду поиметь. За ним многие потянутся.

Забегая вперед, скажу, что так и вышло. Уже весной волчьесытец посмотрел на всходы озимых, удивленно поцокал языком и пришел «спросить». Читай – учиться. А в мае высадил тщательно выращенную нами для себя рассаду картофеля. В итоге свой урожай пришлось полностью пустить в посевной фонд, зато Кремень стал главным проводником наших идей в темные вятичские массы. Но только в том, что касалось земледелия. Впрочем, и это немало, люди за ним действительно тянулись.

К сожалению, на ниве образования «Кремней» в Кордно не нашлось. Даже дружинники Турима, с удовольствием перенимая приемы рукопашного и мечевого боя, к обучению собственных детей математике и письму отнеслись с полным непониманием. Зачем? В десять лет сдачу с покупки посчитать может, и ладно. Чего еще надо? Впрочем, кмети хотя бы не возражали. Даже на особо сварливых жен покрикивали. Мол, не мешай княжьим людям фигней страдать. Хотят Божко нашего учить буквицы красно царапать – пусть учат. Вреда от того нет.

В весках вопрос стоял жестче. Даже в Голодупке идея понимания не нашла. Оболтусы семилетние работать должны, а не ерундой заниматься. Кому надо – сами научатся. Пришлось временно отступиться. От Тикши удалось добиться согласия на зимнюю «школу», благо, зимой работы у крестьян поменьше. С остальными еще хуже. Хоть кол на голове теши, не врубаются, и все тут. Впрочем, «летняя школа» для дружинных детей, плюс зимняя в Голодупке в первый же год – это очень много! А если учесть, что писать умеет любой дружинник и почти треть крестьян, а считать чуть ли не все (как только добились с их отношением к образованию), так и просто здорово. Профессор-то всерьез опасался, что ждет нас поголовная безграмотность. Зря он не пошел с нами. Сам бы и втолковывал смердам высокие материи.

Но хотелось быстрее. И Ярослав отрядил Добрю с Пулкавом заняться сиротами, коих наблюдалось очень немало. Роды никого не бросали на произвол судьбы. Но шикарной жизнь детишек, оставшихся без родителей, не назовешь. Потому идея Приюта по типу «Дубравы» встретила всеобщее одобрение. Нет, вятичские мозги не охватили всей грандиозности идеи, да никто разъяснять подробности и не собирался. Но то, что можно поспихивать кормежку лишних ртов на княжьих людей, крестьяне приветствовали обеими руками. Горожане – тем более. А что учат сиротинок не только мечом махать, никого не беспокоило. Сами детки пришли в неописуемый восторг. Они и так постоянно крутились возле нашего подворья. Для мальцов на мечи да самострелы поглазеть – сплошное удовольствие, а глядишь, и обломится чего. Стрельнуть разок дадут или кусок пирога сунут. Парни-то наши поголовно к сиротам неровно дышали. Сами ж из таких. Вроде и забылось почти, а в душе-то сидит в глубине… Недостаток в педагогах Приюту не грозил…»

Кордно, лето 6447 от Сотворения Мира, серпень

Корчма Зубаря – место известное. Не единственная корчма в городе, но самая большая и уважаемая. Татям сюда хода нет. Здесь честной люд отдыхает. Селяне, приехавшие в столицу по делам: кто на торг, а кто и к князю с челобитной. Мастера местные, желающие расслабиться вечером, отдохнуть с кружкой кваса или медка. А то и пива, зелья нового, чей секрет ушлый хозяин выведал у дружинников пришлого князя. Или те Зубарю нарочно рассказали, чтобы самим не варить. Вкусное зелье выходит, но уж больно дорогое. Дружинникам да купцам по карману, а мастеровые да селяне семь раз подумают, прежде чем заказать. Знамо дело, и купцы сюда ходят, и дружина. Как новая, русинская, так и старая, еще при Ходоте служившая. Не прогнал новый князь старых воев, к себе на службу взял. Нет опаски, что могут вои свое решение переиначить, другого на княжение кликнуть. А может, просто за дело радеет, а за власть и не держится особо.

Под вечер у Зубаря всегда людно. Место такое. Придешь, устроишься с друзьями за столом у стеночки, да и потягиваешь квасок под неспешную беседу.

– А что, Угрюм, успели хлебушек до дождей убрать? – спрашивает соседа невысокий широкоплечий мужик, заросший бородой до самых глаз.

– А то! – откликается худенький живчик с гладко выбритым лицом. – И убрать, и обмолотить.

– Когда успели-то? – удивляется бородач. – Вы ж на хазар с князем чуть не всей веской ходили!

– И что? Али мы работать не умеем. Ты не заговаривайся, Первак! В первый раз, что ли?