Волчица и пряности. Том 7. Краски мира 1 - [31]

– Мм. Однако, ты.

Когда Лоуренс убрал кошель, Хоро спросила:

– Скажи, золотые монеты вправду такие ценные?

– Хмм? Ну разумеется. Скажем, золотой Румион в моем кошеле стоит столько же, сколько тридцать пять монет Тренни. Если вспомнить, что одной серебряной монетки хватит на жилье и еду на неделю… ну, дальше ты и сама понимаешь.

– Да, впечатляет… но я все равно не пойму, почему из-за этого надо так волноваться.

Лоуренс ожидал, что она скажет что-то подобное.

– Одежда ведь – совсем не то, что яблоки. Она стоит одну-две золотых монеты, да? В лавке мне сказали, что одежда стоит пару золотых.

Лоуренсу доводилось слышать, что на дома аристократов иногда нападают из-за столь небрежно брошенных слов. Он улыбнулся, чтобы показать, что слова Хоро не были для него неожиданностью.

– Но там говорили не про обычную одежду. Если бы одежда вся была такая дорогая, всем в городе пришлось бы ходить нагишом.

Когда Лоуренс увидел счет за одежду Хоро, он подумал, что лавочник, продавший ее, усомнился, что она и впрямь сможет себе ее позволить. В конце концов, там ведь никого не было, кто мог бы ему подтвердить, что она способна расплатиться. И все же она купила два балахона и шелковый пояс. Возможно, он заподозрил, что она хочет обмануть его своей красивой внешностью и заставить думать, что она из женского монастыря, управляемого каким-то аристократом.

– Значит, они на самом деле дорогие?

Она с недоверием уставилась на свое одеяние. Лоуренс удивился, что она сама не смогла это определить.

– Да, поэтому мы должны купить тебе что-то нормальное.

Она подняла голову и улыбнулась.

– Я Мудрая волчица из Йойтсу. Ходить в дешевой одежде – недостойно меня.

– Истинная красота затмевает внешний лоск.

Это заставило Хоро замолчать. Она легонько хлопнула себя левой рукой по правой, точно ребенок, ругающий самого себя.

– Но это значит, что придется менять…

Он «подвесил» концовку фразы и задумался. Ситуация была не очень хорошая; он вздохнул. Размен золотых и серебряных монет означал необходимость дополнительно платить; да и вообще ему не хотелось расставаться с золотой монетой. Ходила шутка про торговцев, усердно трудящихся из-за влюбленности в золотые монеты, но сам Лоуренс не понимал, почему вообще это считают шуткой.

Положение было непростое. Следовало найти менялу, которому можно доверять. Незнакомец может попытаться обмануть или, к примеру, увильнуть от уплаты налога. В подобном случае Лоуренсу никак не доказать своей невиновности, так что ему необходимо найти кого-то, кого он уже знал и на кого мог бы положиться.

Разумеется, у Лоуренса был друг среди менял, так что здесь проблем не было. Проблема была в том, что этот самый друг влюбился в Хоро с первого взгляда. А Хоро с удовольствием сыграла роль застенчивой девы. От их радостных заигрываний в Лоуренсе разгорелся огонь ревности.

– О, значит, к меняле? Хе-хе.

Хоро опять была на шаг впереди. Прочтя его мысли, она улыбнулась злодейской улыбкой.

– Ладно, идем, идем. А то у меня в горле пересохло.

Она схватила его за руку и потащила на шумную улицу. Лоуренс снова вздохнул – глубже, чем при самых тяжелых переговорах. Мысленно он проклял злобную натуру обладательницы этой мягкой ручки.

– Сегодня за Румион тридцать четыре Тренни.

– А плата за размен?

– Один серебряк Лютера или тридцать медяков Трие.

– Пусть будет Лютер.

– Благодарю. Вот, держи… эй, осторожнее! Выроненная монета принадлежит тому, кто ее подобрал.

Произнося эту фразу, меняла аккуратно набрал нужное количество серебряных монет и протянул, точно вручал подарок балованному ребенку. Лоуренс держал в руках золотую монету Румиона, однако руки менялы остались неподвижны. Он в сторону Лоуренса и не глянул.

– Вайсс.

Лишь услышав свое имя, меняла повернулся наконец к Лоуренсу.

– Что?

– Я твой покупатель.

Их учителя были близкими друзьями, так что Лоуренс и меняла по имени Вайсс знали друг друга давно. Вайсс глубоко вздохнул и указал подбородком на свой столик.

– Оставь ее там, сейчас я занят.

– Слишком занят, чтобы обслужить покупателя?

– Ну разумеется; куда важнее, чтобы юная дева не обронила монеты.

Рука, в которую Вайсс положил монеты, принадлежала, конечно же, Хоро. Снова он повернулся к ней и вздохнул. Он был ею полностью очарован, он буквально купался в ее улыбке. На единственного здесь, кто сохранял серьезность, Лоуренса, никто не обращал внимания.

– Однако, добрый господин…

При этих словах Хоро Вайсс принял серьезное выражение лица, подобающее оруженосцу рыцаря.

– Я боюсь, здесь слишком много монет для моей маленькой ручки.

Не успел Лоуренс насмешливо произнести «да уж конечно, слишком много», как Вайсс уже ответил:

– О госпожа Хоро, именно поэтому к твоим услугам мои руки.

Хоро изобразила удивление и обеспокоенным тоном ответила:

– Но так нельзя, эти драгоценные руки нужны тебе для работы.

Вайсс с упрямым видом покачал головой.

– Дабы не позволить монетам выпасть из твоих рук, я с радостью позволю тебе воспользоваться моими. Мне не на что жаловаться, ведь в моем сердце уже есть дыра, и форма этой дыры – точь-в-точь твоя. Господь дал мне руки как раз для того, чтобы заполнить эту дыру.