Волчье время - [63]

— Римуш… — негромко позвала Бренн. Оказывается, она не спала, хоть и лежала с полуприкрытыми глазами. — Как ты думаешь, как мне его назвать?

— Кого? — рассеяно спросил южанин. Бренн открыла глаза удивленно посмотрела на него — должно быть, поражалась его непонятливости.

— Моего сына.

— Почему ты думаешь, что будет сын? — невольно заинтересовался энониец. — Тебе так сказал кто-нибудь из сестер?

Бренн счастливо улыбнулась.

— Нет! Я просто знаю. Только я никак не могу придумать, как его назвать.

Крикс неловко отвел взгляд. Какое право он имел сидеть здесь с этой женщиной и держать ее за руку, как будто в самом деле был ей братом или мужем?.. Завтра он уедет, и, скорее всего, они больше никогда не встретятся. А сейчас она смотрит на него и спрашивает, как ей назвать своего сына.

Крикс уже не в первый раз задал себе вопрос: может быть, дело вовсе и не в том, что он боялся за здоровье Бренн? Что, если на самом деле он просто хотел сбагрить ее куда подальше, чтобы она не висела у него на шее? А для очистки совести убедил себя в том, что для нее так будет лучше? Тогда это подлость. Впрочем, через несколько недель девушка уже вряд ли вспомнит о его существовании. И все-таки необходимо было как-то объяснить ей свой отъезд.

— Послушай, Бренн… тебе здесь нравится?

— Да, очень.

— Это хорошо… Мне нужно будет кое-куда съездить, ну а ты останешься здесь, с сестрами. Возможно, я вернусь… не слишком скоро.

Стоило ему начать, как он уже не смог остановиться. Бренн едва ли понимала большую часть слов, которые ей говорили, но она умела превосходно слушать, неотрывно и очень внимательно глядя на собеседника большими серыми глазами.

— Знаешь, Бренн, перед нашим отъездом я продал Эльбрист. Все равно для обычного разведчика подобный меч — слишком большая роскошь… да и взять его в Кир-Кайдэ было бы нельзя. Мне дали за него гораздо меньше, чем он стоит, но все равно, у меня теперь есть две тысячи имперских ассов. Это очень много. Полторы из них я отдал Белым сестрам, чтобы им не пришлось держать вас из милости… и чтобы когда-нибудь потом они могли бы заплатить за ученический контракт твоего сына. — Мысль о потере меча до сих пор отзывалась в нем саднящей болью, хотя Крикс раз пятьдесят сказал себе, что поступил единственно возможным образом. На душе у энонийца было тяжело, но он все же заставил себя улыбнуться Бренн. — Надеюсь, ты не ошибаешься, и это в самом деле будет мальчик, потому что на приданое для девочки надо было дать больше…

Больше всего он опасался, что Бренн испугается или попросит его никуда не уезжать. Но лицо Бренн осталось безмятежным.

— А куда ты едешь?..

— Далеко… в Кир-Кайдэ, — отозвался он. По правде говоря, Кир-Кайдэ было совсем недалеко, но Бренн все равно не поймет, о чем он говорит. С тем же успехом Крикс мог бы сказать «в Адель», или «в Каларию».

— Понятно, — удивительно серьезно откликнулась Бренн. И, помолчав, вернулась к старой теме. — Ну так как его назвать?..

Крикс тяжело вздохнул. А он-то понадеялся, что ему удалось ее отвлечь… Саккронис говорил, что с именами связана какая-то особенная магия, способная влиять на судьбу человека, защищать его от несчастий и недобрых чар. Выбирать имя для младенца должны либо отец с матерью, либо ближайший родственник, или, на самый крайний случай, опекун. Не дело, чтобы имя мальчику давал случайный, совершенно посторонний человек.

Но Бренн по-прежнему смотрела на него, и энониец сдался. Все равно она забудет этот разговор уже через два дня.

— Назови его Астером, — предложил он. И вполголоса пробормотал себе под нос — Может быть, ему это было бы приятно.

— Астер, — повторила Бренн, как будто бы пробуя это имя на вкус. — Красиво…

В комнату заглянула одна из сестер.

— Господин Римуш, наша настоятельница просит уделить ей несколько минут.

— Зачем? — не понял Крикс.

Девушка пожала плечами. Видимо, она сама не знала ответа на этот вопрос.

— Хорошо, я сейчас приду, — кивнул южанин.

— Я провожу вас.

Крикс задумался. В чем дело? Неужели настоятельница не желала, чтобы он сидел здесь наедине с Бренн? Но почему?

— Идемте, — согласился он, вставая на ноги.

Сестра Элена ждала их на продуваемой всеми ветрами галерее, опоясывающей дом с наружной стороны. За те два дня, которые «дан-Энрикс» провел в Доме милосердия, он видел настоятельницу всего дважды, да и то мельком — оба раза она куда-то спешила. Сейчас энонийцу предоставилась возможность рассмотреть ее получше. На ней было такое же платье из грубой серой шерсти и такая же белая шаль, как на остальных сестрах Дома, только на груди имелась вышитая черным шелком Семиконечная звезда. Крикс был не мастер определять женский возраст, но решил, что сестре Элене должно быть где-то между тридцатью пятью и сорока. Гладко зачесанные волосы были светлыми, пепельного оттенка, а спокойное лицо и удивительно прямая осанка придавали ей сходство с королевой, находящейся в изгнании. «Дан-Энриксу» внезапно стало неудобно за свой внешний вид. Небритый, с головой, обвязанной куском не слишком чистой ткани, чтобы скрыть приметный шрам, «дан-Энрикс» походил не то на обедневшего наемника, не то и вовсе не разбойника с большой дороги. До сих пор Крикс был вполне доволен своим внешним видом, полагая, что узнать в нем Меченого не так просто, но под взглядом настоятельницы он почувствовал себя ужасно глупо.