Вокруг света с «Зарей» - [79]
Наконец мы снова выбрались к берегу моря. Рядом с фортом старой крепости на сером граните темный бронзовый бюст и мемориальная доска. Надпись по-испански говорит, что этот памятник поставлен кубинским народом автору романа «Старик и море». В первое время вы не узнаете писателя. Чуть реже борода, чуть больше залысины над худым в глубоких морщинах лицом. Тут он больше похож на своего старика Сантьяго, чем на самого себя. Рыбаки Кохимара считают Эрнеста Хемингуэя своим, кубинцем. Как это считают и те два молодых солдата с короткими автоматами — Франциско Кабрера и Рубен Френес, которые охраняют дом-музей писателя. Он жил рядом с ними двадцать лет. А к себе на родину уехал только затем, чтобы умереть.
Это был последний день нашего пребывания в Гаване. На следующее утро мы должны были уйти из города, который успели полюбить. Последний вечер. Мы идем прощаться с городом. Веселым, живым, так не похожим ни на какой другой город. От порта мы поднимаемся узкими улочками старой Гаваны к площади у Капитолия, где сейчас, накануне первомайских праздников, по вечерам прямо на улице дают концерты ансамбли художественной самодеятельности многочисленных предприятий города.
У Капитолия вооруженные милисианос смущенно объясняют, что вход в здание бывшего кубинского парламента по вечерам закрыт. И вообще для осмотра нужно заранее оформлять пропуска, на что уйдет целая неделя. Но у нас осталось даже меньше суток. Милисианос совещаются. И один идет к начальнику охраны. Через несколько минут нам говорят: «Входите!» И мы проходим в Капитолий.
Раньше здесь был сенат и палата представителей Кубы. Но со старым парламентом у народа связано слишком много мрачных страниц. Поэтому решено в здании Капитолия не размещать правительственных учреждений. Оно отдано науке. В обширных залах, где раньше устраивали приемы, на столах, стульях, на полу — стопки старинных книг, картины, скульптуры. В других комнатах, в коридорах и в проходах — чучела птиц, зверей и другие экспонаты. Здесь будут библиотеки, музеи.
Два зала заседаний. Амфитеатром расположены места депутатов палат. Внизу кресла для членов правительства, председателя палаты и его заместителей. Рядом небольшие изолированные кабинеты. Кое-где на дверях остались даже бронзовые пластинки с фамилиями. На обойном ситчике мягких кресел в комнате председателя сената — пыль. Пыль и на старинном телефонном аппарате, который, наверное, давно уже никто не брал в руки. Я снимаю трубку и неожиданно слышу молодой голос. Оказывается, телефон работает.
В большом зале перед парадной лестницей Капитолия высится огромная золоченая статуя женщины с копьем в одной руке и щитом в другой. Она олицетворение свободы. Перед ней в центре зала огороженный канатом круг с бронзовым пятном в центре. Это начало первого километра, откуда отмеряют расстояние от столицы до других городов страны. Это пятно — точно в центре капитолийского купола. Поднимаемся двумя этажами выше. За прикрытыми дверями комнат глуховатый шум. Слышим русские слова. В щель видна девушка, которая мелом выводит на доске: «дом», «хлеп», «брат», «отец». Класс приглушенно подсказывает: «хлеб», «б»… Девушка исправляет букву.
Мы идем бесчисленными переходами, лестницами, коридорами и оказываемся на крыше. Гаванский Капитолий очень похож на капитолии других стран. В центре поднимается купол с колоннами, шпилем, флагштоком. В крыльях правительственные и служебные помещения. Мы поднимаемся по винтовой лестнице на крышу купола, пробираемся какими-то железными трапами и оказываемся на самой верхней площадке. Даже огромный купол ниже нас. Капитолий — одно из самых высоких зданий в Гаване. Его видно из любого района города. И отсюда вся кубинская столица видна как на ладони. Вот набережная Маликон, крепость Ла Кабанья, крепость Эль Морро. Чуть ближе дворец президента и музей искусств. За причалом порта ряд заводских труб. А вокруг бесконечное море белых стен и крыш кварталов Гаваны. Сверху город кажется белым, потому что зелени отсюда не видно. И сейчас, на закате, он еще белее в последних лучах солнца, только улицы, оказавшиеся в тени, рассекают его черными линиями…
Солнце уже нырнуло в воды Мексиканского залива. У нас наверху еще светло, а внизу, на площади, зажглись фонари. По улицам идут колонны. Люди поют «Интернационал»: сегодня день рождения Ленина, и гаванцы идут на митинг. Мы спускаемся вниз и выходим на улицу, чтобы вместе с ними провести этот вечер.
…А наутро мы ушли из Гаваны. Она навсегда останется в нашей памяти такой, какой мы видели ее в последний вечер: шумная, веселая столица героической Кубы.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Уже двенадцатый день, как мы ушли с Кубы. Прохладно. Спим в каютах, на вахту ходим в ватниках. Долго не брался за перо, потому что все время читал газеты. На теплоходе «Юрий Гагарин» нам подарили подшивки «Комсомольской правды» и «Известий» месяцев за восемь. Разобрали по номерам и читали все запоем, как самый захватывающий роман. А когда я закончил читать газеты, начался шторм. Три дня было восемь-девять баллов. Особенно зверствовала погода 1 и 2 мая. Одна волна ударила под ростры правого борта и выбила настил под шлюпкой. После тропиков швы рассохлись и без конопатки текли безбожно. А тут еще океан расходился не на шутку.
