Вокруг света с «Зарей» - [80]
На этот раз мы учли ошибки предыдущего перехода. Горючего взяли больше, заполнив им даже водяные танки. Поэтому пресной воды в обрез. Утром открывают краны для того, чтобы только умыться. Но зато горючего хватит до Копенгагена. И ход прибавился. Восемь-девять узлов. А однажды подскочил почти до десяти узлов. Помогает ветер, помогает Гольфстрим. Но как-то мы уклонились в сторону от главного течения и напоролись на боковую встречную струю, а ветер, как назло, ударил прямо по носу. Скорость сразу упала. Снова пришлось брать ближе к берегам Америки, чтобы попасть в Гольфстрим. А через неделю нам пришлось пережить жесточайший шторм.
Накануне радист принял телеграмму, извещавшую, что на нашем пути разыгрался циклон. Он охватил огромный район. Сворачивать было некуда да и некогда. И мы решили идти своим курсом. Давление падало очень быстро. В ночь с 9-го на 10-е было 777 миллиметров ртутного столба, а через сутки только 747,5 миллиметра. И оно продолжало падать. Когда утром И мая я сдал вахту, начала разыгрываться крупная волна. Я лег спать, чувствуя по ударам в переборку, что буря крепчает. А в девять часов утра Касьяненко стал трясти меня:
— Вставай! Такого шторма я никогда не видел. Красота! Ветер двенадцать баллов и волна на полную катушку!
— Ветер я слышу и отсюда. А что касается качки, то я ее и так ощущаю — все время выбрасывает из койки.
Касьяненко ушел. Я отвернулся к стене и слушал, как с надрывом свистит ветер. Волны зверски били в борта, а когда они накрывали шлюпочную палубу, вода шумно сбегала к рострам. Люди бегали по палубе и что-то кричали, что-то хлюпало наверху. Но я сразу заснул. Очнулся, когда меня снова будили, на этот раз уже Маслов.
— Поди сними брифок! — кричал он на ухо. — Разорвало в клочья!
Я встал к обеду, чтобы успеть на вахту. И увидел погром, учиненный на шхуне. Обрывки брифока бились на рее ленточками и страшно хлопали на ветру. Антенну ионосферной станции разорвало. И вода откуда-то лилась в помещения, хотя все иллюминаторы и двери были задраены. Океана я еще ни разу таким не видел. Волны высотой метров по десяти — двенадцати. Они поднимались медленно, а затем с ревом обрушивались на шхуну. Они швыряли нашу скорлупку с такой пренебрежительной легкостью, что я был поражен, как мы еще не утонули. Но главное не величина, а вид этих волн. Они были голые, без этих самых пенистых грив, что поражают на картинах. Ветер не только срывал гривы, но и выхватывал массы воды прямо из впадин между волнами. Он закручивал крошечные смерчики над волной и швырял воду снизу вверх нам в лицо.
Обед накрыли в столовой команды, и тут за порцией холодной свиной тушенки мне подробно рассказали, что происходило, пока я спал. К рассвету буря так разыгралась, что даже наши ребята, привыкшие за рейс к штормам, видели океан таким рассвирепевшим впервые. Мы шли под одним брифоком и с включенным двигателем. Остальные паруса в такой ветер ставить было просто опасно. Да и ни к чему. Скорость и так переваливала за десять узлов. Мы просто неслись по волнам. Толя Кушнир в это время готовил обед и, чтобы проветрить камбуз, приоткрыл дверь. Манохин, дежуривший в столовой, открыл иллюминаторы. И вдруг в этот момент стала машина. Ветер мгновенно развернул шхуну бортом к волне. Вода рванулась через борт, хлынула в открытую дверь и иллюминаторы. Кастрюли мгновенно смыло с плиты, и Кушнир оказался по пояс в воде. Вода понеслась вниз по трапу, где у нас расположены гиропост, каюты доктора, второго и третьего штурманов, радиста, спириста и старшего механика. Позже радист, убирая каюту, выуживал в углах куски мяса из нашего обеденного борща. В одну секунду ветер расправился с парусом, разорвав его на ленточки. Нам, наверное, досталось бы еще. Но тут заработал двигатель, и мы вновь стали поперек волны. Волна все же не унималась и с такой силой ударила рабочей шлюпкой о кормовой срез шхуны, что лодочка сплющилась в один миг, а следующая волна выбросила ее за борт вместе с массивными литыми шлюпбалками, планширом и леерами. Теперь на корме у нас чисто, словно вылизано языком. Сразу с палубы можно нырять в океан. Коля Медовник привязался к рулевой и мастерит на корме поручни из канатов. На тот случай, если кого-нибудь подхватит волной. И самое удивительное, что осталось нетронутым окно рулевой, которое выходит на корму. Волна разбила шлюпку, вывернула шлюпбалки и стойки планшира, но пощадила тоненькое, хрупкое оконное стекло. Нам просто повезло. Если бы вода хлынула в рулевую, она наделала бы бед. Сейчас окно заколотили деревянным щитом. Вода побывала и в агрегатной, и в радиорубке, и даже прорвалась в машинное отделение через аварийный люк, чего, кстати, никогда раньше не бывало. Кормовая лаборатория после очередного удара волны напоминала подводную лодку. В иллюминаторы видна только бурлящая вода, которая мчится вперед, увлекая какие-то обломки дерева.
Два дня мы не могли попасть в кормовой рефрижератор. Боялись, что волна прорвется внутрь. Питались одними консервами. Сейчас в столовой все оживленно комментируют перипетии случившегося. Ведь это было самое серьезное испытание за все девять месяцев плавания.
Повесть основана на реальных событиях из жизни автора. Совершенно непредсказуемые происшествия в африканском племени лесных масаи, сопряжённые с опасным риском и трудностями, погружают читателя в череду приключений, заставляя сопереживать женщине, слегка авантюристке, но с открытой душой идущей в одиночку по миру. Испытать себя в экстремальных условиях жизни кочевого народа и обрести друзей среди масаи – было мечтой, а стало явью.
Эта книга – о «традиционных» водных походах автора, от неумелой попытки на старой байдарке до суровых «шестёрок». Но это не надоевшие всем отчёты, а короткие рассказы о необычных и порой опасных для жизни приключениях. Название книге дала повесть «Девушка с веслом» об очередной гонке за поездом – автостопом из Москвы на Катунь, с катамаранным веслом, личным снаряжением и раскладкой на две недели, но без документов; почему в этот раз группу догнать не удалось и что из этого вышло. Также в книге содержатся забавные рассказы о работе промышленным альпинистом и совсем не забавный рассказ о туристской дружбе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.
В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.Автор книги — чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.
Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью.
В своей книге неутомимый норвежский исследователь арктических просторов и покоритель Южного полюса Руал Амундсен подробно рассказывает о том, как он стал полярным исследователем. Перед глазами читателя проходят картины его детства, первые походы, дается увлекательное описание всех его замечательных путешествий, в которых жизнь Амундсена неоднократно подвергалась смертельной опасности.Книга интересна и полезна тем, что она вскрывает корни успехов знаменитого полярника, показывает, как продуманно готовился Амундсен к каждому своему путешествию, учитывая и природные особенности намеченной области, и опыт других ученых, и технические возможности своего времени.
Палеонтологическая фантастика — это затерянные миры, населенные динозаврами и далекими предками современного человека. Это — захватывающие путешествия сквозь бездны времени и встречи с допотопными чудовищами, чудом дожившими до наших времен. Это — повествования о первобытных людях и жизни созданий, миллионы лет назад превратившихся в ископаемые…Антология «Громовая стрела» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций забытой палеонтологической фантастики. В книгу вошли произведения российских и советских авторов, впервые изданные в 1910-1940-х гг.