Вокруг света с «Зарей» - [76]
Постепенно канал расширяется, берега отступают, дробятся на островки, полуостровки, которые кажутся клочками зелени, плывущими по искусственному озеру Гатун. Это озеро образовано водами реки Чагрес, перегороженной плотиной Гатун длиной два с половиной километра. Озеро огромно, оно уходит далеко за десятимильную зону канала, на территорию Республики Панама. Наш лоцман говорит, что берега и острова озера дики и не населены. В водах еще водятся крокодилы, которых, правда, сильно истребили за последнее время из-за ценной кожи, идущей на выделку обуви, портфелей, сумок. Но в лесах много удавов боа и различной дичи. Каждый год лоцман берет отпуск и с тремя индейцами забирается месяца на два в глухие дебри на охоту. Но дикие джунгли не так уж необитаемы, как это поначалу кажется. Час назад мы слышали захлебывающийся лай пулеметов и автоматов: на лесистом берегу канала расположено стрельбище американских вооруженных сил. Печать сообщала, что тут готовятся к высадке на остров Свободы и кубинские контрреволюционеры.
Гатунские трехступенчатые шлюзы опускают нас на 25,9 метра, на уровень Атлантического океана. Рабочие навигационного дивизиона пересаживаются на свой катер и на огромной скорости уходят в сторону Кристобаля, приветливо помахав нам на прощание. Мы идем по последнему участку канала, и невысокие берега подступают к судну совсем близко. С берегов тянет запахом молодого сена. Двухметровые склоны поросли кустами и высокой травой. Кое-где торчат кокосовые пальмы. Но все уже растворяется в сгущающихся сумерках.
Итак, мы распрощались с Тихим океаном, и вышли в воды Атлантики. Хотя нам и солоно приходилось во время восьмимесячного плавания в Тихом, расставаясь с ним, мы взгрустнули.
А в темноте уже горели уютные огоньки приближающегося Кристобаля, и дальше ночь озарялась электрическим морем города Колон.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Нет города прекрасней кубинской столицы, когда подходишь к ней со стороны Мексиканского залива. Я видел с Босфора Стамбул и прижатый глыбой горы к Альхисерасскому заливу крошечный Гибралтар. Я смотрел на проплывающие мимо холмы Сан-Франциско и цветущий Папеэте. Каждый из этих городов по-своему красив. Но Гавана… Смягченные дымкой легкие небоскребы Ведадо, бесконечная набережная Маликон, памятники Масео и Гомесу, которые стоят почти у самого берега моря, — трудно придумать что-нибудь более восхитительное.
Мы увидели берега Кубы утром 16 апреля. Раньше эти воды назывались Флибустьерским морем. Его бороздили легкие парусники пиратов, грабивших прибрежные города, и купеческие суда. Теперь это море называется Карибским. Утром рядом со шхуной пронесся двухмоторный американский самолет-разведчик. Он летал над самой водой, видимо фотографируя шхуну. А потом мы увидели силуэты американских военных кораблей, которые несли дозор недалеко от берегов Кубы.
И вот наконец в туманной дымке показался красавец город. Пуэрто-де-Каренас — так окрестили сначала испанцы бухту, где Колумб приказал бросить якорь, чтобы очистить днища своих каравелл от ракушек, налипших после длительного плавания. Тогда и в последующие годы городок был маленькой торговой гаванью, и только позже, когда по-настоящему было оценено значение порта, расположенного на скрещении морских путей между Европой и странами Центральной Америки, город начал бурно развиваться, и его стали именовать «Ключом к Новому Свету».
И вот перед нами, словно рожденный морем, поднимался город с миллионным населением, столица первого в истории социалистического государства Америки. Лоцманский катер встретил нас на рейде, и смуглый кубинец, поднявшись на мостик, повел «Зарю» к узкому входу в гавань.
Слева над входом в бухту нависла крепость Эль Морро с маяком, справа — на пологом берегу каменные бастионы древнего форта. Крепость господствует над бухтой и подступами к ней. Раньше даже была поговорка: кто сидит в Эль Морро, тот господствует на Кубе. Правда, с тех времен многое изменилось. И старинные литые орудия, что смотрят на бухту тупыми жерлами, всего лишь музейные экспонаты. Но крепость и сейчас остается бастионом, защищающим столицу Кубы от нападения. Теперь в море нацелены жерла современных орудий. Мы замедляем ход, смотрим на загорелых парней в военной форме, которые машут нам руками со стен крепости. И тут мы видим, как на ее башню поднимаются два флага — кубинский и советский. Кубинцы приветствуют наше прибытие в Гавану! И, не успев еще пережить волнение этой первой теплой встречи, видим на огромных пакгаузах крупно, по-русски написанное «Мир и дружба». И корабли у стен стоят с красными советскими флагами: «Юрий Гагарин», «Мария Ульянова», «Омск», «Дружба»… Я не могу запомнить всех названий, а пока мы идем внутренней гаванью, за причальными стенками открываются все новые и новые наши корабли.
Становимся на якорь прямо посреди бухты, на внутреннем рейде. Кораблей в Гавану приходит так много, что трудно найти подходящее место у стенки. Мы ждем решения администрации порта и, пока есть время, осматриваемся. У берега, по другую сторону от города, на стапеля вытащены небольшие посудины. Вокруг хлопочут ремонтники. Среди них замечаем белоголовых парней. Наши? Смотрим в бинокли. Вроде бы да. Они тоже нас видят и сигналят флажками: «С приходом!» И тут от берега отвалил небольшой катеришко и направился к нам. В нем двое кубинцев и один наш парень. Черный, как мулат, но выдают пшеничного цвета усы и голова. Они привезли — ящик свежих морских карасей. Говорят, что это подарок с калининградских траулеров, которые ведут промысел в Мексиканском заливе, помогая кубинцам развивать свое рыболовство. Наконец нас ставят у причала рядом с элеватором — место неудобное, далеко добираться до города, но наутро переводят в центр, откуда до Капитолия десять минут ходу.
