Вокруг света с «Зарей» - [75]

Утром 7 апреля пришел репортер местной газеты, но его на шхуну не пустили. Клименко начал было говорить с ним через борт и подал даже брошюрку о «Заре», изданную на английском языке. Но брошюрку у него тут же отобрали, а самого газетчика вытолкали с пирса за ворота. Клименко только и успел крикнуть вслед, что такого приема американцев мы не ожидали и нигде не встречали — ни в Сан-Франциско, — ни в Гонолулу. Из всего этого инцидента мы вынесли кое-что познавательное: на наших глазах «самую свободную прессу самого демократического государства» полиция погнала в шею.

На следующий день поутру полицейский принес газеты со снимком «Зари» и статьей вчерашнего репортера. А вскоре примчались мальчики из службы информации и спросили, чем мы, собственно, недовольны. Если нужна экскурсия, они нам ее устроят. Действительно, в три часа подкатил автобус с крупной решеткой на окнах. В него село человек двадцать пять с «Зари», четверо сотрудников в штатском, и автобус покатил к Суммит-парку. Следом двинулся черный легковой лимузин. Трудно что-нибудь говорить о городе, который видишь только из окна автобуса, даже если этот город маленький, как Бальбоа. Асфальтированные улицы, невысокие дома в три-четыре этажа с огромными солнцезащитными козырьками над каждым этажом и пальмы. Перед зданием администрации канала два флагштока с государственными знаменами США и Панамы. Потом мелькнул аэродром с бетонной взлетной площадкой и кусочек узкоколейки с древним паровозиком. Аэродром — военно-воздушная база Америки, а паровозик — историческая реликвия, оставшаяся от строительства канала.

Дорога мчится на север, то уходя, то возвращаясь к водной артерии, соединяющей океаны. По сторонам мелькают крошечные поселочки, огороды, заросли. В одном месте на пригорок взбежала зеленая лужайка. По ней, словно игрушечные, белые крестики сантиметров двадцать — двадцать пять высотой. На лужайке их вместилось много сотен.

— Это кладбище строителей канала, — объясняют нам. Суммит-парк — это и зоопарк, и ботанический сад, и место для пикников. В клетках еноты, обезьяны, попугаи. В вольерах дикобразы, олени, страусы. В основном это жители тропического пояса, которые чувствуют себя здесь как дома. В одном месте за невысоким барьерчиком в лужице воды дремали два небольших крокодильчика. На берегу нутрии грызли какие-то корешки, а несуразный муравьед бегал в поисках насекомых. Своим длинным языком он ощупывал пеньки, кору деревьев, решетку, объективы фотоаппаратов. Говорят, всех муравьедов выловили здесь же, в районе перешейка. Тут собраны самые разнообразные тропические растения: бамбук и гевеи, пальмы и пламенные деревья, эвкалипты и баньяны. Рядом с декоративной монстерой, нежным лотосом и причудливыми орхидеями цветет королевский цветок раре, уроженец Ямайки. Особенно поражает дерево каннонболл. Его плоды и по форме, и по величине действительно напоминают пушечные ядра. Много интересного можно было бы еще увидеть в парке, но нас без конца торопили и время от времени начинали пересчитывать.

На обратном пути мы остановились у гольфклуба выпить пива. На тщательно подстриженном газончике мальчишки играли в гольф. Они долго целились, прежде чем поддать мячик клюшкой. Игра была скучной, и мальчишки, чтоб придать ей живости, бросали в лунку десятицентовые монеты. Загнавший мяч в лунку забирал их себе в виде спортивного трофея.

Мы вернулись на шхуну как раз тогда, когда с моря подошли катера рыбаков, а пеликаны подняли свой обычный гвалт перед сном. Ночью я снова не спал и слушал песни норвежских морячков, возвратившихся из города, и размеренные шаги полицейского у трапа «Зари».

Утром 11 апреля мы наконец-то двинулись дальше. Ночью канал не работает. Проводка кораблей осуществляется только в светлое время суток. Заранее формируются и караваны судов.

Перед подходом к Мирафлоресским шлюзам на борт шхуны поднимаются рабочие. На груди и спине холщовых форменных роб, на пластмассовых касках крупными буквами написано: «Панама канал компани, навигейшн дивижн». Рабочие — негры, мулаты, потомки испанских поселенцев. Они живут в зоне канала или в Республике Панама и в большинстве своем панамцы.

Мирафлоресские шлюзы двухступенчатые. Длина каждой камеры, как на всех шлюзах канала, 305 метров, ширина — 33,5. глубина — 12,5. Это позволяет проводить крупные океанские корабли. Шлюзы парные, поэтому суда сразу могут идти в двух направлениях.

Мы входим в первый шлюз. Рабочие на берегу бросают легость, к которой крепится стальной канат электровоза. Те, кто на шхуне, быстро крепят канаты на кнехтах, и электровозы сразу же выбирают слабину. Поражает четкость и слаженность работы. Ни суеты, ни крика, слышен только спокойный, тихий голос диспетчера, дающего указания. Ровно две минуты закрываются массивные двери шлюза. Еще восемь минут наполняются водой шлюзовые камеры. Вода поступает по огромным трубам из искусственного озера Мирафлорес, которое собирает воды нескольких мелких речушек. Как только вода в первой камере поднялась до нужного уровня, электровозики на ее стенах двинулись вперед, увлекая за собой судно. Они катятся по зубчатым рельсам и, став почти отвесно, взбираются на стенку следующего шлюза. Снова захлопываются двери, снова в восемь минут вода клокочущими водоворотами заполняет огромную камеру, и трудяги-электровозы, отдав буксиры, разрешают нам двигаться дальше своим ходом. Минут двадцать идем озером Мира-флорес, потом шлюз Педро-Мигель поднимает нас еще на девять метров, и мы попадаем на водораздел океанов, высшую точку канала. Тут он похож на горную реку, текущую в теснине. Ширина канала здесь 91,5 метра. Его ложе вырублено в скалах. Они террасами сбегают к воде со склонов Золотого и Контракторского холмов. Здесь больше всего пришлось потрудиться строителям. И многие здесь погибли. По левому борту на скале стоит памятник этим безымянным труженикам.