Вокруг Света 1980 № 10 (2481) - [38]

Приподняв над влажными камнями голову на слабой еще шее, гюрза безучастно огляделась и прислушалась. Там, где прошлым летом блестела тихая заводь с крикливым поселением лягушек, гремел бурный и сильный поток.

Забившись под камень и затаившись, гюрза стала ждать. Голод заставлял ее быть предельно настороженной. Скрутившись в тугую, мгновенно готовую распрямиться пружину, она зорко смотрела по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху, ловя язычком любой запах. Прошло немало времени, прежде чем гюрза увидела выскочившую мышь, которая, пискнув, отчаянно бросилась вниз по метнувшейся к ней стремительной тени. Вслед за мышью посыпались мелкие камешки.

Ничего не понимающая гюрза вернулась на место, раздраженно шипя на дующий в глаза ветер. В мешочке под хищно изогнутым зубом еще не скопилось ни капельки яда. Чтобы насытиться, гюрзе пришлось спуститься навстречу пугающему шуму воды, терпеливо дождаться, когда в гулком воздухе появится мошкара.

Окрепла гюрза не скоро, для этого ей понадобилось около двух недель.

...И опять полетели дни за днями. Однажды, проснувшись, гюрза стала испытывать странные и очень болезненные ощущения. Они сделали ее нервной, она не могла подолгу оставаться на одном месте. Голову и тело до самого хвоста жестко и обжигающе сдавила тесная и неудобная кожа. Извиваясь, гюрза терлась о горячие скалы. Неподвижно застывая на одном месте, она вдруг распрямляла измученное тело, напрягала изо всех сил, испытывая внезапную боль, мускулы. В один из дней, когда гюрзе стало совсем невмоготу, она отчаянно завозилась на одном месте и вдруг с неслыханным и поразившим ее облегчением почувствовала, как на затылке лопнула и расползлась кожа. Гюрза завертелась и выползла из старого наряда как из потрепанного чулка. На некоторое время она застыла в блаженстве. Новая кожа, переливающаяся золотисто-коричневыми оттенками, вросла плотно и упруго, но была еще слишком нежной. Прикосновение к жесткой почве причиняло колкую боль, заставляло вздрагивать. Впрочем, это скоро прошло. Гюрза туго и ловко скрутилась в тесное кольцо и облегченно почувствовала, что движения ее по-прежнему безошибочны и изящны...

Она вновь ощутила интерес к жизни. Посетила старое дерево, убежище под которым стало тесным для ее выросшего тела. На ветках, как и в прошлом году, свила гнездо знакомая птица. Она высидела новых птенцов, маленьких и крикливых, целыми днями носила им личинок. Птенцы высовывали из гнезда большие жадные клювы и раздражали гюрзу голодным писком. Намучившись за день, птица пела свою печальную вечернюю песню, в которой грусть странным образом уживалась с предчувствием нового солнечного дня.

Гюрза неподвижно лежала под деревом, и ей казалось, что все вокруг замерло, слушая птицу. Медленно и лениво вспоминая прожитые дни, она видела только существ, которых ее тонкий и пронзительный свист приводил в неописуемый ужас. Глядя на редкие травинки, в которых, шаловливый и непоседливый, путался вечерний ветер, гюрза начинала чувствовать себя одинокой. Это чувство, беспокоящее и захватывающее, было непохоже ни на какое другое. Оно было переполнено томительным ожиданием. Гюрза нервно приподнимала чуткую голову, прислушивалась к шорохам, раздававшимся в настороженной вечерней тишине. Она почти не спала в последнее время, надолго уползала в незнакомые места. Однажды, легко скользя по скалам, она вдруг увидела длинное извивающееся тело. Незнакомая радость охватила ее. Издавая тонкий протяжный свист, она бросилась навстречу, но внезапно остановилась, ощутив в себе прилив презрительной брезгливости: это полз толстый самодовольный уж, недовольно зашипевший при ее приближении.

Обвившись вокруг камня, гюрза и не пыталась погасить в себе вспыхнувшее разочарование. Она долго лежала неподвижно, и в ее немигающих глазах отразились загоревшиеся в высоком небе звезды.

Утро застало ее в том же положении. На коже скопились капельки росы. Солнечные лучи сфокусировались в чистых прозрачных росинках, стали нестерпимо жечь, заставили гюрзу пошевелиться. Она приподнялась на хвосте, потянувшись вверх, покачалась из стороны в сторону, почувствовав голод, высунула язычок, трогая наполненный испарениями утренний воздух. Ей не хотелось возвращаться к себе, и она, огибая встречные препятствия, поползла дальше. Неожиданно она очутилась на огромном, совершенно свободном от камней пространстве. Привлеченная запахом полевых мышей, подрагивая от колких прикосновений свежескошенной травы, она заскользила к стогу сена. Осторожно раздвинув носом сухие былинки, вползла внутрь.

Мышь попалась ей сразу. Запутавшись в травинках, она шлепнулась перед носом гюрзы, пискнула и через несколько секунд лежала неподвижно, равнодушная ко всему происходящему.

Утолив голод, не спавшая ночь гюрза забилась поглубже, согрелась накопившимся в сене теплом и уснула. Спала она долго. Уютная мягкая темнота, окружавшая ее, сделала течение времени незаметным. Может быть, поэтому пробуждение было внезапным и ошеломляющим. Сильный толчок приподнял ворох сена, бросил его куда-то, затем тяжелый спрессованный ком придавил гюрзу сверху. Потом сено стало мерно покачивать, и это покачивание было бы приятным, не будь сено, в которое она была втиснута, таким тяжелым, жестким и колючий.