Вокруг Света 1980 № 06 (2477) - [6]

В последний день августа 1937 года корреспондент московской «Правды» Михаил Кольцов писал в репортаже с арагонского фронта: «Сегодня особенно жаркий и душный день. Но лечь днем негде: ближайшая тень — от одного оливкового дерева да позади, за много километров, запыленная рощица, в которой укрылся резерв танков. Лечь нельзя — так вернее всего можно получить тепловой удар. Лечь некогда потому что с утра опять идет бой С соседней гряды холмов через ложбину Н-ская бригада атакует передовые форты Бельчите. Но взять город не так легко Здесь укреплены отдельные кварталы, отдельные улицы и дома. Вооружены все: тех, кто отказался драться, сейчас же расстреляли».

Потом республиканцы все же отбили городок у фашистских мятежников. Затем снова вынуждены были отступить перед превосходящими силами франкистов, которым помогали немцы и итальянцы. В результате боев Бельчите был стерт с лица земли.

...По этой улице — когда-то она была центральной — идти жутко даже под лучами яркого солнца. По обе стороны руины домов из красного кирпича скорбно глядят на тебя пустыми глазницами выбитых окон. Развалины школы. Груды камней на месте больницы. Чуть возвышающийся фундамент таверны, где по вечерам мужчины степенно обсуждали насущные дела. Уже 42 года не звонит колокол на башне собора, от которого тоже остались одни руины. И вдруг, словно наткнувшись на барьер, останавливаюсь: из кирпичной кладки соборной башни торчит ржавый неразорвавшийся снаряд. Вокруг гнетущая тишина. Она взрывается так внезапно, что я невольно вздрагиваю: прямо над головой со свистом, переходящим в оглушительный рев, проносятся два «фантома» — крылатая смерть с американской военной базы, что расположена под Сарагосой. И снова могильная тишина. Лишь хлопнула одиночным выстрелом от порыва ветра ставня мертвого дома, на котором сохранился номер и фамилия бывшего владельца. Когда то в этих уютных домиках жили хлебопашцы и пастухи. До седьмого пота работали, чтобы прокормить большие семьи. По праздникам веселились, пели хоты, пили густое красное вино. А потом упала первая бомба, разорвался первый снаряд... Из пяти тысяч жителей погибло триста пятьдесят. Такой страшной ценой платила Испания за каждую пядь земли, куда ступали мятежники Франко, не знавшие снисхождения ни к женщинам, ни к детям.

— Да, сеньор, вот что осталось от нашего Бельчите...

От неожиданности резко оборачиваюсь. Пожилой бедно одетый крестьянин везет тачку с песком. Он подошел незаметно и говорит совсем тихо все время оглядываясь по сторонам, будто мертвые стены могут его подслушать.

— Мне было четырнадцать лет, когда все это началось... Ужас, что творилось. Фалангисты страшно лютовали! Дона Мариано Кастильо, алькальда, уважаемого человека, забили палками насмерть, а труп бросили с моста в реку. Всех, кого подозревали в симпатии к республике, тут же ставили к стенке. Остальным насильно дали в руки винтовки, даже таким мальчишкам, как я. Городок переходил из рук в руки. Натерпелись мы и страху, и голода, и жажды А потом они пришли надолго и научили нас бояться самого слова «красный»...

Я знал, что, когда франкистам удалось захватить всю территорию страны, в Бельчите прибыл сам каудильо. Равнодушно окинул взглядом руины и принял решение: «Пусть Бельчите так и останется развалиной навсегда, лучшего музея, прославляющего подвиги моих героев, не найти». Тут же коротышка диктатор отдал приказ: новый Бельчите построить рядом. Послушная пресса подхватила пропагандистский трюк Франко: «Наш каудильо дарит пострадавшим в войне новые дома со всеми удобствами!»

— Действительно подарил? — обращаюсь к затихшему вдруг собеседнику.

— Какой там подарок! Потом столько лет расплачивались за эти дома.

— А ведь недалеко от Бельчите родился Гойя. — Мне сразу пришло в голову и соседство Бельчите с Фуэндетодос и офорты великого художника «Бедствия войны»...

— Извините, такого сеньора не знаю.

— А вас как зовут?

Он снова испуганно оглядывается по сторонам.

— Что вы! Зачем вам мое имя? Вы знаете, сколько в наших местах ЭТИХ!

И крестьянин подхватив тачку, торопливо повез ее вдоль навсегда затихшей улицы, ругая себя а то, что ввязался опасный разговор

Через пять минут я увидел новый Бельчите, скучный, унылый, безликий. Бросаются в глаза несколько богатых домов: видно, именно здесь и живут ЭТИ, которых до сих пор так опасаются мой случайный собеседник и большинство местных жителей. Да, сторонников Франко, испытывающих ностальгию по прежнему режиму, еще немало в Испании. Есть они и в Арагоне. Получилась так что их сборище в Сарагосе я увидел на следующий же день после посещения Бельчите.

Поводом для сборища послужил приезд в Арагон «нового каудильо», лидера откровенно профашистской партии «Новая сила» Бласа Пиньяра. Богатый мадридский нотариус за короткое время сумел превратиться в идола юных фалангистов и надежду определенных реакционных кругов страны. С откровенностью Гитлера и Муссолини он произносит на митингах подстрекательские речи, оскорбляя законное правительство Испании, грозя всевозможными карами левым партиям и профсоюзам. Его идеалы — Франко, Пиночет, в гости к которому он уже ездил, пекинские правители. Его главные враги — марксисты, против которых он готов объявить крестовый поход. Собственно, молодчики Пиньяра уже давно занимаются убийствами, провокациями, погромами во многих провинциях.