Вокруг Света 1978 № 07 (2454) - [13]

Впрочем, не по карману ему была и обычная, по закону обязательная, и вроде бы бесплатная семилетка. Я как-то завел с ним разговор об учебе, но парнишка быстро свел меня с неба на землю:

— Допустим, мне удастся найти место в школе. Мать постоит ночку в очереди и запишет. Но где взять денег на форму и книги? Я узнавал: во втором классе надо шесть учебников, это сто пятьдесят крузейро. Да еще шесть тетрадей, ластик, точилку, портфель, пенал и цветной карандаш — это еще сто пятьдесят. Если бы они у меня были, я бы отдал лавочнику долг. Слава богу, если все братишки и сестренки окончат первый класс и научатся грамоте. И то, если бы не школьные завтраки, пришлось бы им ходить не на уроки, а на перекресток.

Правительство Бразилии финансирует программу школьных завтраков, но содержание в них калорий ой как невелико. Бразильский институт питания провел в прошлом году исследование среди первоклассников Рио-де-Жанейро и обнаружил серьезное истощение у каждого пятого. Недоеданием медики объясняют и неуспеваемость, которая в пригородных школах Рио превышает пятьдесят процентов. Ученики просто физически не в силах усвоить программу. «Ни к чему, — считает газета «Жорнал до Бразил», — чрезвычайные усилия и крайние жертвы учителей, тратящих большую часть своего ничтожного жалованья на нужды самой школы. Хорошо одеваться, есть мясо, пить молоко, носить обувь — эти призывы они обращают к ученикам, живущим на грани нищеты. Школьные завтраки для многих — это все, что они могут поесть за целый день. Только после супа — фасоль и вода — детям, — пишет газета, — удается сосредоточить внимание, выйдя из полулетаргического состояния».

Когда я в последний раз видел Жоана Луиса, ему исполнилось уже шестнадцать лет. Он мало подрос, только слегка раздалась грудь и окрепли плечи. В жизни его изменилось тоже немногое.

Мы встретились, как обычно, на его рабочем месте, напротив гостиницы «Копакабана-палас». Некогда самый роскошный отель бывшей столицы Бразилии, он до сих пор, говорят, располагает номерами, которые стоят по 300 долларов в сутки. Однако даже те постояльцы, кто платит меньше, недовольны его старомодностью, унылой обстановкой и сыростью в номерах. Казалось, Жоана Луиса это вроде бы не должно волновать. Но из дверей «Копакабана-паласа» выплескиваются столь жидкие струйки туристов, и каждого из них атакуют столько чистильщиков, что с работой становится все труднее. Поэтому Жоан без сожаления покинул свой привычный пост, и мы в надежде найти клиента по дороге не спеша двинулись вдоль берега бухты, по чистенькому тротуару, выложенному «португальским камнем» — мозаикой из темных полос на светлом фоне.

Мы проходили мимо черных нянь, гулявших с очаровательными белыми детишками, и горничных с ухоженными собачками. Мы шли мимо неулыбчивых портье, бдительно стороживших неприступные подъезды, предназначенные для публики «сосьял», то есть из общества. Впрочем, и черные ходы охранялись не менее неусыпно. Шелестели листья пальм, ветер приносил с моря мелкую соленую пыль. Это был родной город Жоана, теплый и красивый, утонувший в неге, населенный сердечными и вежливыми людьми, и все же беспощадно жестокий.

Жоан становился взрослым, сколько еще он сможет пробавляться чисткой ботинок?

— Меня, конечно, возьмут подсобником на стройку, — с неизменной уверенностью в себе сообщил Жоан. — Но я не хочу, ведь будут платить всего четыре крузейро в час — минимальную зарплату. — Жоан выразительно посмотрел на меня.

Если когда-то и можно было купить на нее необходимое для поддержания жизни в теле одного человека, то инфляция давно съела эту возможность.

— Поработаю пока тут, — продолжал Жоан. — Через год-два меня призовут, и, может быть, в армии удастся получить хорошую специальность. Лучше бы всего моряка или автомеханика. — За прошедшее время мечта Жоана повзрослела.

Я не знал тогда, что вижусь с ним в последний раз. Но всегда расставание с Жоаном оставляло у меня тяжелое чувство от сознания огромности зла и собственной беспомощности. Я глядел, как он неторопливо брел по «португальским камням», с профессиональной цепкостью осматривая встречных, безошибочно выбирая кандидатов, и настырным голосом независимо от состояния обуви предлагал:

— Сеньор, почистить ботинки?

Виталий Соболев

Рио-де-Жанейро — Москва

Наш трудный берег

Туман плывет по высохшему руслу над гладкими камнями и стлаником, связавшим крепкими узлами корней береговой откос. Он голубой от светлеющего сверху неба. Холодно, сыро, тоскливо, неуютно. Шипит, чихает, не хочет гореть костер. Бока палаток отвисли от влаги и, кажется, тоже дымят, испуская тепло остывающих после ночи спальников.

Геолог отряда Лида Павлова проводит инструктаж по технике безопасности. Начальство от нас в доброй тысяче километров, в Чагде, тем не менее почти ежедневные наставления, получаемые по рации, дают нам некоторую информацию о том, что делается в других партиях и отрядах.

Если напоминают, что ходить в дождь по камням опасно, значит, кто-то сломал ногу. Если говорят, что надо осторожно обращаться с огнем, следовательно, кто-то поджег сушняк или спалил палатку. Если запрашивают, у всех ли есть оружие и все ли умеют с ним обращаться, выходило, что на кого-то напал медведь.