Вокруг Света 1976 № 09 (2432) - [3]

Мороз уже ощущается, мерзнут ноги и уши, но сейчас важно, что сильно промерзает грязь внутри труб. Кое-как мы выковыряли шаблон и лом, нарастились. Забой около тысячи метров. Точнее, девятьсот пятьдесят; столько было к полуночи, когда мы возвращались с вахты.

На небе бесновались зеленоватые вспышки, шли цветные дожди, не доходящие до земли; когда сияние погасло, в этом квадрате неба ярко вспыхнули звезды Большой Медведицы.

Наладили котельную, и этому обстоятельству радуемся как дети. Вообще у нас здесь много детских радостей: летом — вода, теперь вот — пар.

Когда выдается свободный час и мы занимаемся уборкой буровой, все рвут друг у друга шланг центробежного насоса. Мощный напор, шланг подпрыгивает, извивается; струя воды, ударяясь о стены, отшвыривает и тебя в сторону, но ты удерживаешься на ногах и шланга не выпускаешь, строча по ключам, по свечам, по полу: та-та-та-та!

Теперь появилась новая игрушка — пар. Им мы отогреваем ключи, элеваторы, трубы, моем резьбы, а когда есть время — им же моем буровую. Только редко кому удается вырвать шланг паропровода из рук Гриши. Он может час возиться с ним, по квадратному сантиметру вымывая лед с пола, и делает это самозабвенно. Он стоит, упершись шлангом в пол, и старательно отмывает шляпки гвоздей, к которым пристыл раствор от бесконечных «вира-майна». Когда Гриша у тормоза, а шланг с паром в руках у другого, он бывает невыносим: и приборов, дескать, не видно, и вообще дух от пара тяжелый... А потом отдаст тормоз Калягину, схватит шланг и пойдет снова — от ротора к пневматическим клиньям, от клиньев к элеваторам, и вот уже шляпки гвоздей сверкают как хромированные.

Семь лет перерыва в бурении дали Калязину диплом геолога, но лишили его возможности вернуться к тормозу бурильщика. Он уязвлен тем, что ходит в помбурах — всего на одну, почти незаметную ступеньку выше, чем его бывший ученик Володя Макаров; Володю это не занимает, даже смешит порой, но у него впереди девять лет до Гриши и девятнадцать до Калязина. Он еще смутно представляет, как сложится его жизнь и что в ней будет главным; но мне не приходилось встречать бурильщиков, ушедших из профессии. Уходивших — видел, вернувшихся — знаю, ушедших — не встречал. Что так привязывает их к этому делу, которое всегда далеко от дома, в котором дом всегда далеко, в котором вся жизнь — кочевье, все наспех и начерно? И снег на тебя, и дождь на тебя, и раствор на тебя, но каждое предстоящее мгновение непохоже на прошедшее, и в каждом мгновении — неразгаданность... Грише, кажется, было лет десять, когда он впервые появился на буровой — принес завтрак отцу. Работать попрел на завод, а все равно бурение затянуло. Он работал на глубоких скважинах, это уже само по себе располагает к основательности; так в чем же она? Может, в той беспрестанной необходимости учиться и учить других? Он насмешлив и терпелив. Он всегда рядом. Как будто у него десять рук. Все чаще и чаще он дает Калягину возможность попрактиковаться у тормоза, и Анатолий этому бесконечно рад, хотя и не подает виду...

Настроение наше переменчиво, как здешняя погода (а сегодня с утра, после вчерашнего ослепительного солнца, небо заволокло, пошел снег, потом задул ветер, грозя превратиться в метель; погрозил-погрозил и прекратился, ртуть поползла вниз и остановилась на минус пятнадцати). Но стоило нам просто побурить нормально, как снова все стало хорошо и появилась надежда, что скважину мы вот-вот закончим. Ну и ладно, что задержка с перевахтовкой, зато побурим, зато скважину кончим. А улетать на выходные будем уже с десятой буровой, там и аэропорт под боком, и база рядом — центр! Прорвался вертолет, привез турбобур и три мешка с хлебом — что же нам еще надо?

— Какой забой, Гриша?

— Одна тысяча четыреста девяносто два метра шестьдесят пять сантиметров.

— Нормально...

— Нормально. Толик, ты выйдешь сегодня с полуночи — третью вахту набрали с бору по сосенке. Пойдешь бурильщиком.

Что ж, до проекта осталось чуть больше шестисот метров, все интервалы с отбором керна. Мы сидим и считаем: здесь вахта, здесь четыре вахты, здесь две... Нормально! На месяц раньше срока можем скважину закончить. Мы спорим, смеемся, пьем чай и еще не знаем, что через пять минут в балок прибежит мастер и скажет, что стенки скважины начали осыпаться и инструмент прихвачен...

И все-таки скважину мы прошли с ускорением. Не на месяц, правда. Всего на несколько дней. Всего...

Юрий Калещук

Возвращенный меч

Датныок

Слово «страна» по-вьетнамски — «датныок», это значит дословно «земля и вода». Говоря «датныок», чаще всего имеют в виду родную страну, Вьетнам.

Когда после 18 часов пути Ту-154 снижается, подлетая к Ханою, то сразу за разбомбленным зданием аэропорта, солдатскими палатками и зачехленными МиГами видишь землю, изрезанную дамбами и каналами. Словно только что прошел сильный весенний ливень: так свежи светло-зеленые куски рисовых полей, по которым гуляет легкая рябь от ветерка. Под солнцем сверкают тысячи зеркалец — пруды и озера, а вдали катит мутные воды река Красная.