Вокруг пальца - [64]

Сердцу опять стало больно. Как Джек мог так меня подставить?! И сам при этом постоянно пытался обвинить меня во лжи?! Любимое выражение у него «вокруг пальца»! Я сжала от злости пододеяльник — у кого что болит, тот о том и говорит. Обманщик! Профессиональный, виртуозный лгун! Совесть нигде не жмёт!

Мама повздыхала и ушла. А мне представились глаза Джека, карие, живые. Руки его — большие, тёплые, ласковые… Губы… Тело жаркое, неутомимое, сильное… Я резко села на кровати и схватилась за голову — а что делают со шпионами? В тюрьму сажают, или высылают из страны. Я стянула с тумбочки ноутбук и включила интернет.

Нашла кучу разной информации, в том числе и то, что из страны высылали только тех, у кого дипломатическая неприкосновенность. Паспорт Джека дипломатическим вроде не был. Хотя я не видела, всё через отдел кадров проходило. И это значило, что тюрьма не исключается… Сердце заныло.

Я снова принялась читать о реалиях шпионской жизни. Судя по новостям, их ловили весьма активно. И даже забавных случаев было немало, когда американский агент переоделся женщиной и забыл парик потом в туалете в торговом центре, где менял наряды. Зацапали. А другой ходил на встречу с осведомителем с куклой-новорождённым в руках. Час гулял при сорокаградусном морозе… Ну, не дурак ли? Только это всё для комедии с элементами боевика подходило, а то, что происходило со мной — скорее для трагедии.

Я закрыла глаза. Очень живо представились реалии наших тюрем, и Джек там… Нет, он наверняка выживет. Он — крепкий орешек. Но я всё равно похолодела до дрожи. Я же люблю его… люблю этого гадского американского медведя! Не могу больше, не могу…

Часы показывали пять утра. Я натянула джинсы, свитер и волосы завязала в хвост, чтобы не мешали. За окном было черно. В душе так же… Вызвала такси. Тихонько выскользнула на улицу, поёжилась, засунула руки в карманы ветровки. Кругом обман, даже в природе — днём жара, лето и солнце; а перед рассветом глубокая осень.

Я обречённо села в белое Рено с шашечками и назвала адрес. Я совершаю ошибку? Возможно. Что ж, Родина уже знает, что Джек — шпион, значит, ничего плохого я ей не сделаю. Избавлю от угрозы и хитроумной работы опытного и талантливого спецагента.

* * *

Такси подвезло меня к КПП. Сонный охранник удивлённо вытаращился, но впустил — у меня круглосуточный пропуск на предприятие.

— Александра, вы если по вызову генерального, то он сейчас у дальних складов. Косит.

Я кивнула. Ссутулившись, пряча руки в куртке и жалея, что душу никуда не спрятать, пошла под фонарями по асфальтовой дороге вдоль периметра. Моё богатое воображение рисовало облака колючей проволоки над забором и часовых с автоматами. Поехала бы я за Джеком в Сибирь, как декабристка? Надеюсь, до этого не дойдёт! Но маме в Сибири будет холодно, хотя она мечтала тайгу повидать… Я засунула нос в воротник ветровки и услышала шум газонокосилки. Почти, как рёв бензопилы на лесоповале.

Стоп, — удивилась я, — а почему газонокосилка? А коса где?

Завернула за постройку. Джек восседал в джинсах и ковбойской клетчатой рубашке с закатанными рукавами на небольшом красном тракторчике и с остервенелым лицом уничтожал траву на хорошо освещённом участке газона, точнее поля, раскинувшегося перед пандусами складов и площадками для парковки фур. Знакомые собаки побежали ко мне, встречая радостным лаем и размахивая хвостами, как приветственными стягами. Джек остановился и посмотрел, куда они бегут. Привстал… Не улыбнулся ничуть.

Моё сердце провалилось в живот, а холод сентябрьского утра показался невыносимым. Но я вдохнула-выдохнула, посчитала до десяти и решительно направилась к нему. Джек приглушил мотор и спрыгнул с тракторчика на ёжик подстриженной травы. Срезанные стебли пахли отчаянно, словно жаловались на иностранного агента, испортившего им жизнь. Со стороны конкурирующего завода газировки и кваса потянулся сизый туман, и небо посерело. Джек засунул руки в карманы и выпрямился. Обижен.

Ну и что? У меня больше поводов обижаться!

Я уставилась на носки своих белых кроссовок, не в силах взглянуть ему в глаза. На левый кроссовок влезла красная божья коровка. Ей тоже не спится. В груди сдавило ужасно. Нет, всё! Надо кончать с прелюдиями! Когда-то надо!

Я подняла глаза и выпалила:

— Уезжай из России немедленно. Тебя раскрыли.

Джек моргнул и широко раскрыл глаза. Очень широко. Обида как-то сразу проморгалась и появилась жалость.

— Балерина, девочка, скажи, ты ударилась головой? Или тебе этот ублюдок долговязый дал какой-то дряни покурить?

Теперь уже моргнула я. Ожидалась другая реакция. Пусть, конечно, не «спасибо, я буду вечно тебя помнить», но что-то более… хм… соответствующее моменту. Или я в растрёпанных чувствах сказала как-то не так?

— Они всё знают, — серьёзно подчеркнула я. — Поздно притворяться.

— Фак, я ему голову откручу, — раздражённо сплюнул Джек. — И тебе, когда дурь выветрится. Честно, был о тебе лучшего мнения, балерина. Надо было сразу зрачки проверить, чёрт! А я поверил в давление…

И тут я взъярилась:

— Хватит строить из себя идиота! Мне сказали, что ты — агент ЦРУ! У меня полон дом жучков! И у тебя тоже! И мне предложили за тобой следить! Сегодня, чёрт тебя побрал! Ты, чёртов шпион, приехавший вредить моей стране, прокололся на вшивых бумажках! Такой весь из себя крутой, а Лэнгли и ЦРУ из документов стереть забыл! Ты, ты знаешь кто?! — я кипела яростью, очень хотелось его ударить. Особенно потому, что он взял и нагло оскалился. И захохотал, как олень.