Вокруг пальца - [63]

Я сказала Игорю, что пойду сама, но меня передали в чьи-то руки, и я снова отключилась. Краем уха услышала какую-то медвежью возню и рычание. Медведи? Собаки? Разве собаки матерятся?…

* * *

Когда я проснулась, я лежала на собственной кровати в своей комнате, зачем-то укрытая по самый подбородок одеялом. Жарко. Шторы задвинуты. Красивые у меня шторы: зелёные с золотыми лилиями, из тяжёлого атласа. А обои, конечно, дрянь…

— Сандра, — взволнованно пробасили рядом.

Я перевела взгляд, в фокусе появился Джек. Почти с таким же лицом он собак тетёшкал за складами, только теперь оно было ещё и жалостливое. Надо же… В тумане за его спиной маячила мама, Таня и Дина с дурацким ободком на баклажанных волосах.

— Сандра, — повторил Джек, склонившись надо мной.

Я вспомнила всё, что предшествовало моему обмороку, слёзы подкатились к глазам, и я буркнула по-русски:

— Уйди! — и отвернувшись к стене, пробормотала: — Всё равно люблю тебя, чтоб ты провалился…

— Что она сказала?! — воскликнул Джек, оборачиваясь.

Таня перевела.

— Я не уйду, — нагло заявил Джек и осмелился тронуть меня за плечо. — Сандра, ты приходи в себя. Поспи ещё. А я тут подожду, когда тебе станет лучше.

— Что он сказал? — спросила Дина.

Таня снова перевела. Мама предложила всем чаю.

Боже, — я закрыла руками лицо, — ещё б инопланетяне к нам пожаловали, и тогда можно чай пить счастливой, дружной семьёй…

Судя по шарканью и скрипу двери, мама вышла. Повисла пауза. Я спиной чувствовала, что все смотрят на меня. А так хотелось остаться одной, нареветься в подушку, нажалеть себя… И, главное, чтобы этого гада-обманщика, работающего против мой страны и вечно красивого, как бог, не было тут! Ненавижу! Ненавижу!

Увы, судя по тишине, никто не собирался расходиться. Да здравствует цирк! Злость пересилила слабость. Я резко села и, не обращая внимания на дикий «вертолёт», заорала на Джека:

— Get the fuck outta here! I mean it! You, fucking jerk and lier![18]

Он выпучил глаза и стоял, как пень. Я кинула в него подушкой. Он поймал, опешивший. Дина пробурчала:

— Нечего сестру нервировать, Тань, скажи этому хрену, чтоб валил.

Таня слегка растерялась, а Дина нет. Поджала губы, уткнула руки в боки и гаркнула на моего властного босса:

— Fuck you! Это и дурак у нас знает. Не понятно? И конфеты свои забирай! Мне сестра дороже твоих подачек.

Таня, как самая разумная среди нас, проговорила примирительно Джеку по-английски и аккуратно взяла под локоть:

— Будьте любезны, Джек, давайте выйдем, дадим Саше отдохнуть. У неё стресс. После обморока такое бывает.

— Да! А потом глубокая депрессия и адовый пипец! Я-то знаю! Поэтому Fuck you! — настойчиво повторила Дина.

Джек вырвал свой локоть из примирительных Таниных рук и хмуро сказал, обращаясь ко мне:

— I'll be back[19].

Я накрылась одеялом с головой, прячась от его жгучих карих глаз. Да уж, Терминатор тоже так говорил. А потом был Терминатор 3, 4 и 5. Я точно сойду с ума…

Глава 31

Во всём есть польза. Даже в пятнышках на обоях. Я уставилась на них, отвернувшись от мира, и просто дышала. Вдох-выдох, вдох-выдох.

Невесомая маленькая ручка погладила меня по голове — мама. У неё всегда прикосновение такое, будто эльф пролетел и крылышками провёл. Почти не почувствуешь, а всё равно успокаивает, потому что мама.

По прошествии многих минут и ползучей тишины мой разум начал просветлевать. Стало неловко и не по себе. В английском есть хороший глагол — overreact — перереагировать, если добуквенно. Это как раз было обо мне…

Почему я упала в обморок? Может, потому что мгновенно вспомнился прадед по линии папы, репрессированный якобы шпион. Его арестовали. Прабабушка и папин отец его больше никогда не видели. О нём толком и неизвестно ничего, кроме того, что играл в любительском театре, изучал языки… Как я. Как Джек. Прабабушка была тоже натурой чувствительной и умерла от сердечного приступа рано, дедушка воспитывался в детском доме. Потом бросил жену с детьми.

Мой папа тоже поступил, как он. Хотя поначалу у него с мамой была безумная любовь. Даже все говорили, что так не бывает… — сглазили, наверное. Или просто папе нужен был кто-то практичный, с трезвым взглядом на жизнь и умением готовить борщ, как его новая жена. Как бы то ни было, в момент, когда я сидела за столиком перед Игорем, в память врезался только прадед на малюсенькой фотокарточке. Яркий, черноволосый, красивый… Враг народа… шпион. Я вдруг ощутила безысходность, словно за мной гонятся, а я оказалась в тупике. И я внезапно позволила своему сознанию унестись. Могла собраться, могла взглянуть в глаза Коврову, но не захотела… Подсознание сработало, защищаясь? Или прав был викинг насчет генов? Кто его знает! Однако психованный спецагент никому не нужен, и потому мой демарш вроде бы даже в плюс можно зачесть…

Сердце стучало отчаянно.

А Джек? Чем больше я думала и сопоставляла, тем больше складывался карточный домик, вырисовывая в центре короля треф — яркого, черноволосого, красивого… шпиона. Вдруг вспомнилась пометочка CIA в начале трудовой биографии Джека на корпоративном сайте, меленькими такими буковками, почти как дополнительные штрафы и комиссии в кредитных договорах. Итак, CIA — в переводе ЦРУ. Всё совпадало: он работал в Лэнгли, а там находится Штаб-квартира ЦРУ. Это каждому любителю детективных сериалов известно; он виртуозно умеет драться; скрытный… Да и остальное.