Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий - [23]

С верхней полки послышался стон, за которым последовал звук взбивания подушки. Датчане явно не получали удовольствия от поездки. Из динамиков, которые были прямо над нашей дверью, полились звуки мандолины, а вместе с ними и голос той же самой женщины, которая все еще была в трауре или испытывала сильную боль – или и то и другое одновременно. Должен был вот-вот наступить рассвет, и это отнюдь не способствовало спокойному сну. Вьетнамские братья и сестры уже начали свои утренние игрища, бегая по коридору. Нравилось мне это или нет, но я вынуждена была признать, что день уже начался, и я сбросила с себя одеяло. Открыв дверь купе, первым, что я увидела, были красные глаза отца бегающих детей, который стоял у окна и курил. Я сочувствующе ему кивнула и поняла, что то, что я испытала единожды, для него было повседневностью. Он кивнул в ответ с выражением на лице, которое было отчасти извиняющимся, отчасти полным зависти, отчасти выдающим желание покончить жизнь самоубийством, за это время его дети пробегали по коридору уже в третий раз, самый маленький из них – весь мокрый, видимо, ему удалось добраться до разлившейся вчера воды из той прорванной трубы.

Джем и я пили какао из одной металлической кружки на двоих, заедали его сахарным печеньем и сидели у окна, наслаждаясь теплым солнцем, которое проглядывало из-за крон деревьев. Плотные восковые листья шелестели, задевая бока вагона, шуршали об окна, сверху были видны толстые связки зеленых бананов. Тонкие пальмы кренились под их весом, буйволы переваливались с боку на бок в наполненных лотосом водах, белые птицы смело прыгали по их спинам. Датская пара сошла в Хюэ, ни один из них не сказал ни слова, они просто собрали свои вещи и ушли. Требуется немало усилий, чтобы не разговаривать с другими пассажирами, находясь с ними в непосредственной близости, я даже восхитилась их решимостью оставаться как можно более недружелюбными. Между Хюэ и Данангом джунгли покрыли холмы неподалеку и в конце концов окружили железнодорожные пути; солнечный свет струями проникал в окна вагона. Это был самый красивый участок этого маршрута, и я была рада, что датчане его не застали. Выглядывая из дверного проема, я наблюдала за тем, как передняя часть поезда первой уходит в крутые тоннели и пробивает путь в скалы, как вдруг под нами открылся вид на великолепное Южно-Китайское море в дымке синего цвета. От залива Ланг Ко вплоть до Дананга, где мы должны были сделать остановку, тянулась полоска кремового песка вдоль края воды. Стоянка длилась достаточно долго, чтобы мы успели перетащить свои сумки на перрон, затем поезд вздрогнул и продолжил движение вниз по побережью и до Сайгона.

Глава 4 Железная дорога смерти

В Камбодже не было поездов. Впервые с тех пор, как покинули Лондон, мы будто оказались у крутого обрыва и дальше дороги не было. После нескольких ночей в Хойане, где мы убивали время покупками шелковых вещей и поеданием национального блюда из лапши Cao lu[11], мы снова сели на «Экспресс Воссоединения» в Дананге и продолжили путь вниз по стране. В поезде нам пришлось провести 17 часов в вертикальном положении, сидя на деревянных скамейках. Вьетнамцы наблюдали за нами очень внимательно, как будто смотрели реалити-шоу по телевизору, и я подозревала, что они сделали ставки на то, у кого из нас первым случится нервный срыв. В вагонах с жесткими сиденьями не было никаких преимуществ, кроме более дешевой стоимости билета и возможности фотографировать из открытых окон, но эта половина путешествия оказалась далеко не столь живописна, как первая, и в основном прошла в темное время суток.

Собираясь в путешествие, мы были уверены, что уже во всех странах мира есть железные дороги, а сейчас оказались на краю зияющей пропасти в железнодорожной сети Азии и не знали, как же добраться из Сайгона в Сиемреап. Построенные с целью увеличения торговли рисом, но пострадавшие в темные для страны времена, камбоджийские дороги протяженностью в 600 километров были впервые проложены во времена французского правления. В 1930–1942 годах была построена первая железнодорожная ветка, соединившая Пномпень с Бангкоком на севере, а в 1960-х годах вторая ветка соединила Пномпень с Сиануквилем на юге. Было запланировано строительство третьей ветки между Пномпенем и Сайгоном, которая соединила бы Вьетнам и Таиланд, но этим планам не суждено было сбыться. Эти две ветки использовались для перевозки грузов и небольшого количества пассажиров, однако после того, как Пол Пот захватил власть в Пномпене в 1975 году, поезда стали невольными сообщниками его режима геноцида: на них были вывезены и переселены в сельские районы сотни тысяч камбоджийцев, вынужденных выполнять каторжную работу, что привело к голоду и неизбежной кровавой развязке. Вплоть до конца 1990-х годов партизаны «красных кхмеров» воспринимали поезда как орудия для засад и нападений, похищений и убийств. После многих лет гражданской войны и понесенного ущерба от взрывов фугасных мин железные дороги пришли в упадок. Поезда регулярно сходили с рельсов из-за пренебрежения камбоджийским правительством и в конечном итоге исчезли из эксплуатации. Однако вскоре после нашего визита ветка из Пномпеня в Сиануквиль была восстановлена, и на ней вновь стали осуществляться пассажирские перевозки.