Воевода - [6]
Катя склонила голову, румянец вспыхнул на её лице, она тихо ответила:
— Дай Бог, чтобы наше хотение сбылось.
Побыв во всех храмах Кремля, Катя и Даниил вышли на Красную площадь. Был торговый день, и над площадью гулял монотонный гул тысячной толпы, мычание коров, ржание лошадей и ещё многие другие звуки, рождённые на торге.
— Я не люблю это место, — сказала Катя. — Вот если бы на батюшку Ивана Великого подняться. Как я люблю на мир с высоты взирать! У нас на дворе стоит вяз саженей пятнадцать, так я на него взбиралась: степь до окоёма видна. И солнце для меня заходило позже, чем для других.
— К торгу надо привыкнуть. Я на дню по несколько раз окунаюсь в него. Но, ежели в тебе есть жажда к высоте, идём на колоколенку. Даст Бог, рынды[7] там знакомые стоят. — И Даниил, взяв Катю за руку, повёл её обратно в Кремль.
Стражники возле входа на колокольню и впрямь стояли и кого попало на неё не пускали. Но стряпчего Даниила Адашева они знали, и он был им любезен. И когда он попросил пустить его на высоту небесную, старший из них, матёрый воин с бердышом[8] на плече, ласково сказал:
— Милости просим, сын Фёдоров.
— Спасибо, батька Родим, — ответил Даниил и повёл Катю в гулкий сумеречный каменный ствол колокольни.
Их шаги по каменным ступеням звонко взлетали вверх, и эхо возвращалось к ним. Поднимались долго, ноги ломило от усталости. Но вот и звонница. Колокола и не тронутые рукой человека издавали звуки. Они были едва уловимы, но в них таилась сладость серебряного звона. Катя и Даниил остановились на пороге звонницы и с удивлением посмотрели друг на друга.
— Это наши шаги их разбудили, — произнёс Даниил, словно открыл некую тайну. Да так оно и было: он ведь многажды в тишине взбирался на колокольню.
Почти крадучись, они подошли к парапету и замерли, увидев безбрежное море палат и храмов стольного града. Катя ухватилась за руку Даниила, от волнения её зазнобило.
— Чудо-то какое, Данилушка. Высота небесная, страсти Господни, — шептала она в самое ухо Даниилу.
— И впрямь чудо, Катя. Я когда впервые взлетел сюда, так и обомлел. Да маленький был: батюшка привёл. Потом уж я и один поднимался. И всё время взгляд мой притягивал вон тот монастырь.
— А почему притягивал? Тайна какая влекла?
— Тайна. В том Рождественском женском монастыре обрекли на жестокий постриг великую княгиню Соломонию. Она была женою отца нашего государя-батюшки и волею случая не ставшая его матушкой.
— И где она теперь, страдалица?
— Сказывают, в Суздале, в Покровский монастырь упрятали. Там она и младенца родила. Да убрали его куда-то, так и пропал.
— Господи, страсти какие. Укрепи её дух, Всевышний.
— Большего и не пожелаешь. — Даниил повёл Катю на другую сторону звонницы. — А вон видишь маленькую церковь? Это храм святого Антония, близко от Колымажного двора. Говорил батюшка, что там меня крестили…
Даниил и Катя ещё долго ходили от одного парапета к другому, и он рассказывал ей о всех памятных местах Москвы, какие ему были ведомы. Не мог он сказать ей только одно: что через два дня по воле злого рока над Москвой взметнётся и начнёт гулять жестокая огненная стихия, которая станет пожирать беспощадно всё, что радовало его глаз в Московском море. Этого Даниилу и всем честным москвичам пока не дано было знать. Но огненная стихия не обойдёт стороной Адашевых и Вешняковых и пронзит болью впечатлительную юную Катю.
У Даниила и Кати были ещё впереди два тихих и благостных дня, и похоже было, что оба они будут вспоминать эти московские дни всю оставшуюся жизнь.
Налюбовавшись на весеннюю Москву, которая уже утопала в молодой зелени, они покинули колокольню и Кремль. Даниил повёл Катю к набережной Москвы-реки, чтобы полюбоваться на сотни судов, заполонивших её русло и прибывших в столицу из самых дальних земель Руси, откуда только есть водный путь. Потом они осматривали стены и башни Китай-города и долго любовались могучей угловой башней, которой через три дня не станет. Крепостные стены Китай-города всем россиянам были в новинку. Они охватывали торговый посад Китая, тянулись до самых кремлёвских стен. Их возвели во времена Ивана Третьего и Василия Третьего. Стены были ниже кремлёвских, но поражали своей мощью и толщиной в три сажени. И все стены испещрили бойницы. Даниил был в восторге от этой крепости и с жаром рассказывал Кате, какие сильные приступы можно отражать за этими стенами.
— Вот смотри, голубушка, это стрельницы подошвенного боя. Чуть выше ведётся средний бой. Там, над ними, стрельницы для верхнего боя. Всё это для стрельцов с пищалями. А из пушек можно стрелять со стен и из-за стен навесным огнём…
Слушая Даниила, Катерина мило улыбалась. Такого увлечённого рассказчика она ещё не видела. И он всё знал о крепости. Она подумала, что перед нею истинно будущий воевода.
Осмотрев новую крепость, Даниил и Катя отправились через центр города на Сивцев Вражек. Они шли, держась за руки. Москвитянам было непривычно видеть такую пару. Казалось многим «матушкам», что уж слишком вольно они ведут себя. Ну ежели брат с сестрой, то куда ни шло. Да ведь нет между ними ничего родственного: она сероглаза, белолица, ямочки на щеках появляются, коли улыбается, коса цвета спелого пшеничного колоса — русачка, одним словом. А он смугловат, усы чёрные пробиваются, черноглаз, в талии тонок, в плечах широк. Ну есть восточный князь, кои наезжают иной раз к царю. Вот и гадай.
Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)
Елена Иоанновна прожила недолгую но яркую, наполненную событиями жизнь. В 21 год она вышла замуж за литовского князя Александра, который через несколько лет был избран правителем и польского королевства. Благодаря уму и такту, Елена пользовалась всеобщим уважением, активно помогала мужу в государственных делах. Но после трагической гибели Александра положение великой княгини и королевы резко осложнилось: ей стали чинить обиды и литовско-польские паны, и католическая церковь, и новый король Сигизмунд... Новый роман современного писателя–историка А.
Об одной из самых известных женщин Древней Руси, жене великого князя Владимира Святого, византийской принцессе Анне (963-1011). Согласно летописным свидетельствам, именно благодаря ей произошло крещение Руси.
Крупный полководец и государственный деятель Михаил Борисович Шеин (?—1634) остался в истории XVII века как организатор и руководитель знаменитой 20-месячной «Смоленской обороны» во время интервенции польско-литовских войск в Россию. Новый роман современного писателя-историка А. Антонова посвящён одному из самых прославленных военачальников XVII века, воеводе Михаилу Борисовичу Шеину.
Александр Ильич Антонов (1924—2009) родился на Волге в городе Рыбинске. Печататься начал с 1953 г. Работал во многих газетах и журналах. Член Союза журналистов и Союза писателей РФ. В 1973 г. вышла в свет его первая повесть «Снега полярные зовут». С начала 80-х гг. Антонов пишет историческую прозу. Он автор романов «Великий государь», «Князья веры», «Честь воеводы», «Русская королева», «Императрица под белой вуалью» и многих других исторических произведений; лауреат Всероссийской литературной премии «Традиция» за 2003 год.В этом томе представлен роман «Евпраксия», в котором повествуется о судьбе внучки великого князя Ярослава Мудрого — княжне Евпраксии, которая на протяжении семнадцати лет была императрицей Священной Римской империи.
Александр Ильич Антонов (1924—2009) родился на Волге в городе Рыбинске. Печататься начал с 1953 г. Работал во многих газетах и журналах. Член Союза журналистов и Союза писателей РФ. В 1973 г. вышла в свет его первая повесть «Снега полярные зовут». С начала 80-х годов Антонов пишет историческую прозу. Он автор романов «Великий государь», «Князья веры», «Честь воеводы», «Русская королева», «Императрица под белой вуалью» и многих других исторических произведений; лауреат Всероссийской литературной премии «Традиция» за 2003 г.В данном томе публикуется роман «Княгиня Ольга», в котором перед читателями предстает портрет русской святой, великой княгини, правившей Киевской Русью в X веке.
Произведения осетинского прозаика, инженера-железнодорожника по профессии, Михаила Булкаты хорошо известны у него на родине, в Осетии. В центре внимания писателя — сегодняшняя жизнь осетинских рабочих и колхозников, молодежи и людей старшего поколения. В предложенной читателям книге «Живой обелиск» М. Булкаты поднимает проблемы нравственности, порядочности, доброты, верности социалистическим идеалам. Обращаясь к прошлому, автор рисует борцов за счастье народа, их нравственную чистоту. Наполненные внутренним драматизмом, произведения М. Булкаты свидетельствуют о нерасторжимой связи поколений, преемственности духовных ценностей, непримиримости к бездушию и лжи.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
«Махабхарата» без богов, без демонов, без чудес. «Махабхарата», представленная с точки зрения Кауравов. Все действующие лица — обычные люди, со своими достоинствами и недостатками, страстями и амбициями. Всегда ли заветы древних писаний верны? Можно ли оправдать любой поступок судьбой, предназначением или вмешательством богов? Что важнее — долг, дружба, любовь, власть или богатство? Кто даст ответы на извечные вопросы — боги или люди? Предлагаю к ознакомлению мой любительский перевод первой части книги «Аджайя» индийского писателя Ананда Нилакантана.
Рассказ о жизни великого композитора Людвига ван Бетховена. Трагическая судьба композитора воссоздана начиная с его детства. Напряженное повествование развертывается на фоне исторических событий того времени.
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.
Сказание о жизни кочевых обитателей тундры от Индигирки до Колымы во времена освоения Сибири русскими первопроходцами. «Если чужие придут, как уберечься? Без чужих хорошо. Пусть комаров много — устраиваем дымокур из сырых кочек. А новый народ придет — с ним как управиться? Олешков сведут, сестер угонят, убьют братьев, стариков бросят в сендухе: старые кому нужны? Мир совсем небольшой. С одной стороны за лесами обрыв в нижний мир, с другой — гора в мир верхний».