Водка + мартини - [9]
Но мне нисколько не обидно. Она ведь старается, она хочет, чтобы наше представление имело успех. И она прекрасно усвоила Первый Закон Магии, который я прочитал для нее вслух из моего самоучителя: публике всегда должно быть немножко мало, публика должна хотеть еще.
И вот для одного из фокусов нам нужна сигарета. Настоящая сигарета. Миссис Блюм любезно одалживает нам толстую короткую сигарету — она курит «Посольские». Я сажаю Хилари на стул, и она вдруг делает очень серьезное лицо, будто изо всех своих силенок пытается на чем-то сосредоточиться. Я беру взятую напрокат сигарету и держу ее перед публикой между кончиками большого и указательного пальцев с той стороны, с которой прикуривают. Потом театральным жестом вставляю фильтр своей юной ассистентке в ухо и медленно, с открыванием рта, придыханием и гримасами делаю вид, что засовываю всю сигарету ей в ухо. (Конечно, сама сигарета как ни в чем не бывало скользит, скрытая кистью моей руки.)
Смотрите внимательно, вы видите? Я засунул целую сигаретину в ухо маленькой девочки, дочки миссис Блюм! Разве это возможно? Может быть, ей больно? Может быть, необходимо хирургическое вмешательство? И пока аудитория ломает головы над всеми этими вопросами, кончиками пальцев я касаюсь своих губ и — можно ли в это поверить, дамы и господа? — вытаскиваю ту же самую сигарету из своего рта!
Браво! Сияя, словно прожектор, Хилари вытягивает руки и кланяется, зрители в восторге, словно они были свидетелями самого потрясающего трюка с тех самых пор, когда Гарри Гудини ухитрился под водой выбраться из застегнутого наглухо мешка. Изящным жестом она возвращает сигарету матери, и сигарета воссоединяется со своими сестрами в пачке. Шумные аплодисменты. Была бы у нас тут музыка, сейчас звучали бы фанфары. Взрослые ахают, изумляются, как это все у нас так здорово получилось? А у меня на губах остается отчетливый, благоухающий вкус свежего, непрокуренного табака.
Надо остановиться на стоянке автосервиса по дороге домой. Нет, к чертям собачьим, не надо.
6
Воскресный вечер мы провели классически. Газеты все перечитаны, в гости мы сходили к кому только можно, а по телику одно дерьмо, и я все еще не выкурил ни одной сигареты за весь день — что остается делать, кроме как сходить в кино?
Лично я не считаю Хью Гранта хорошим комиком. Но Хилари смеялась весь сеанс, и я полагаю, что фильм справился-таки со своей задачей — жалкий остаток своих выходных, как слабое пожатие руки умирающего, мы отдали ему.
Итак, теперь мы сидим в кафе «Фло» на Хаверсток-хилл, перекусываем, и Хилари ведет себя немного странно. Она слегка посерьезнела, с ней это не часто бывает, и спрашивает, не кажется ли мне, что день сегодня был какой-то особенный. Не могу сказать ничего определенного. Для меня он как и все остальные воскресенья в Северном Лондоне.
— День рождения Гитлера, — пытаюсь я угадать.
— Нет, Майкл, — говорит она, — это касается только нас с тобой.
О боже. Да что бы это могло быть?
Она долго роется в своей сумочке, наконец достает и протягивает мне маленькую плоскую коробочку, обернутую в золотистую бумагу и перевязанную ленточкой.
Черт. Черт. Черт. Этого мне только не хватало.
— Майкл, — расширившимися глазами она проникновенно смотрит в мои. Я изо всех сил стараюсь засмеяться глуповатым смехом. — Мы с тобой вместе уже ровно две тысячи дней. Ты понимаешь… вместе, постоянно вместе. Я купила тебе подарок в честь нашей двухтысячедневной годовщины. Ты не сердишься? Я просто не могла удержаться. Я люблю тебя.
О, Хилари. Милая, непроходимая дура.
В коробочке блестит серебряная зажигалка «Ронсон».
7
В постели Хилари читает книгу под названием «Треска». Скорей всего, в ней описано все, что касается этой рыбы и ее взаимоотношений с человеком; Хилари говорит, эта книга настолько увлекательна, что читается как роман. Лично я сильно сомневаюсь, чтобы какой-нибудь идиот взял на себя труд писать роман про треску, я говорю ей об этом, и она хохочет в полный голос, потом целует меня в ухо и снова погружается в глубины Северной Атлантики. На днях мне так и не удалось дочитать до конца три книги подряд («Птичьи трели», «Вечеринку у Ральфа» и еще какую-то, не помню, — так вот, я подумал тогда: про что же тут, едрена вошь, написано?), поэтому сейчас я перечитываю еще раз «Котлован» — обожаю эту книгу и считаю ее гениальной. Желание выкурить сигарету преследует меня, как постоянное, тупое чувство… пустоты. Немного напоминает голод. Или головную боль при отсутствии головы. Целое воскресенье у меня во рту не было ни одной сигареты. Как я буду жить завтра?
При мысли о работе под мышкой у меня словно загорается маленькая электрическая лампочка — я ощущаю неясную, хотя и вполне отчетливую боль. Что-нибудь не так с лимфатическим узлом? «Полная энциклопедия семейного здоровья Британской медицинской ассоциации» (более жуткой книги в мире не существует), в которую я заглядывал в Уотерстоунсе, ничего не сообщила мне по этому поводу. Первые признаки сердечного расстройства? Или, может, лимфома? Или все тело уже буквально кишит болезнями?
