Вода бессмертия - [6]

И сверкнул уже меч занесенный.

Тот, что шлемы рубил пополам.

А упал вопросительным знаком

И вреда не принес голове.

Странный странник вздохнул и заплакал

И пошел, как пришел, по траве.

Не по-царски, в тряпье облаченный,

Помня добрую тысячу лет,

Он идет по земле обреченно.

И глядит Искандер ему вслед.

Баллада третья

А солнце за холмами село.

На лиственнице на суке

Вода Бессмертия висела

В упругом кожаном мешке.

Он зло поглядывал на воду,

Не смея ни глотка отпить.

И думал: как перехитрить

Неумолимую природу?

Вода Бессмертья…

                   В царстве праха

Он, задыхаясь, шел за ней,

Бежал от горьких теней мрака,

Безвинных умерщвлял людей.

А меч, в который верил свято,

Повис беспомощно в руке.

О боги! Это что? Расплата

За то, что жил он налегке?

За то, что шел сквозь битвы, быстро

Заветный приближая срок…

И что же! Он — простой убийца,

Как тот зажившийся царек?

Жить для того, чтоб знать на свете

Лишь одиночество и страх?

Чтобы остался только ветер,

Свистящий в редких волосах?

И что бессмертье? Хилый старец,

Забывший и любовь и гнев?

Или колонны, что остались,

В пожарище не догорев…

Побед недавних слыша гул

И конский храп в речной излуке,

Усталый Искандер уснул,

Раскинув молодые руки.

А ночью ворон недалек.

Пока душа царя дремала,

Он клювом проклевал мешок,

И пил он воду сколько мог,

Хоть для бессмертья выпил мало.

А лиственнице он помог —

Вода прокапала под корень.

…Давно уж Искандера нет,

А лиственница та и ворон

Живут теперь по триста лет.

ПОЛУБАЛЛАДА-ПОЛУТОСТ ЛЮБВИ

Как связать Восток и Запад? Он придумал, он связал —

Благовоний пряный запах заполняет званый зал.

Зал поставлен в древних Сузах, убран в злато и ковры.

Он не короток, не узок, зал для свадебной игры.

Царь задумал, сладким дымом закрепляя бранный путь,

Все, что было нерушимо, на земле перевернуть.

Сам с себя он начинает укрощение зверей —

Любит он одну Роксану, но не зря он царь царей!

Пусть она пока поплачет, пусть осунется с лица,

Погорюет, помаячит в окнах тихого дворца.

Только несмотря на ревность, что свела Роксанин рот,

Он персидскую царевну в жены честные берет.

И, полны его игрою и верны его судьбе,

Девяносто два героя выбрали невест себе.

А царю сегодня мало тех, кто в зале рядом с ним…

Жаль, что места в стенах зала не хватило остальным!

Остальных вокруг кормили. В звуках лести и хвалы

Этот праздник на полмили развернул свои столы.

Брачный праздник, жарче лейся, закружи служивый люд! —

Десять тысяч европейцев в жены Азию берут!

Эллинский победный Запад, не рубя и не губя,

Побежденных азиаток поднимает до себя.

Был поход тяжел и страшен, а теперь судьба нежна —

Каждый воин с полной чашей, и у каждого княжна.

Плох ли был былой обычай, — выбираясь из пустынь,

Брать военною добычей и наложниц и рабынь…

Но сейчас вояке лестно, что хвалу поет рапсод,

Что за каждою невестой царь приданое дает.

Хорошо вояке слушать звук кифар в хмельном дыму,

Не тела уже, а души улыбаются ему.

Зал огнями разгорелся, а потом заря в окно.

Пятый день пируют персы с женихами заодно.

…Царь сидит, под звон напевный усмехаясь про себя,—

Для чего ему царевна, что берет он не любя?

Вот опять творит насилье над людьми и над собой.

Чтоб победы не остыли, чтобы властвовать судьбой!

У него глаза запали, а зато открытый смех.

Раздвигая стены в зале, раздается громче всех.

Небольшое надо время, сам собой свершится срок —

И навеки пустят семя вместе Запад и Восток.

Благодарны будут боги единенью дальних стран,

И не зря его двурогим назовет потом Коран.

И не в золоте, не в меди, будет в людях вечный след —

Вот когда придет бессмертье грозовых его побед.

Через лета отзовется, словно звездные огни.

Он глядит на полководцев — понимают ли они?

Или свой расчет имеют? Свой загадывают срок?

Под усами Птолемея почему застрял смешок?

И, пощады не дававший, убивавший столько раз,

Царь вскочил и вскинул чашу на виду у дерзких глаз.

— За любовь! — он рявкнул, значит, тут ему не прекословь! —

Зал ответил хриплым криком, смачным криком:

                                                               — За любовь! —

Он поставил чашу с краю, оглядел былых врагов.

Ноздри чуткие играют — он перехитрил богов!

Знал он, хитрый и великий, что за кручами камней

Светлоглазые таджики доживут до наших дней.

Но не знал он, воин смертный, в мирном свадебном дыму,

Что историей начертан горький приговор ему.

…А пока стихом старинным в честь него гремит рапсод

И, склоняясь под кувшином, влажный раб питье несет.

ЦАРЬ И ФИЛОСОФ

Баллада первая

Этот пир в Мараканде я вспомнить хочу.

Царь задумчиво тянет вино.

Молча голову к левому клонит плечу

По привычке, известной давно.

Слышит все, что поют, кто о чем говорит.

Или, может, почудилось зря —

Неужели опять незадачливый Клит

Недобром поминает царя?

Сделал вид, что не слышит. Он занят другим.

Детства дальнего видится след.

Аристотель-учитель стоит перед ним.

Не теряясь за дымкою лет.

Аристотель гулял по дорожкам с юнцом.

Аристотель учил: «Не забудь —

Примешь царскую власть, будь для греков отцом,

А для варваров деспотом будь».

Благодарно внимал молодой человек.

Ощутив полководческий пыл,

Он как мститель Эллады, как яростный грек

На персидскую землю вступил.

И потом сколько дивных, бесценных даров —

Древних статуй, ковров и коней —