Во власти теней - [33]

– О! Простите, если я причинила вам боль, вы, должно быть, очень несчастны. Так это вы живете в поместье Рабодьер?

– Да. И я хотела бы, с позволения его величества, вернуть ему этот замок. У меня родился сын и…

– Ничего не объясняйте, – остановила ее Жанна. – Думаю, что я все поняла. К сожалению, я не пользуюсь большим влиянием на отца и не сумею вам чем-либо помочь. Все, что я могу вам предложить, это совет, если вы, конечно, захотите принять его.

– Я буду вам признательна, мадам.

– Не перечьте сейчас моему отцу! После этого трудного похода за присоединение северных земель он стал еще более вспыльчивым, чем раньше. Вы же видите, он не может усидеть на месте и нескольких часов. Подождите, пока он успокоится и снова обретет присущие ему ясность ума… и особенно мудрость. Через несколько дней уже все станет на свои места, и вы сможете поговорить с ним. Но, заклинаю вас, будьте осторожны.

– Почему?

– Потому что ваша просьба, без сомнения, оскорбит его. Ему случалось уже отбирать свои дары у тех, кто его обманул, но, по-моему, никогда еще и никто не возвращал ему его подарок по собственной воле. Он может не оценить этого. Не форсируйте события и воспользуйтесь этой вынужденной отсрочкой, чтобы еще раз взвесить свое решение, – с серьезным видом посоветовала Жанна.

– Я уже много размышляла над этим, мадам.

– В таком случае остается уповать на бога, пусть он надоумит вас. Я же буду молиться за вас.

Не дожидаясь, когда Фьора поблагодарит ее, маленькая принцесса повернулась и уже стала удаляться странной неровной походкой, отчего у ее собеседницы сжалось сердце, но вдруг остановилась:

– Я рассчитывала возвратиться в Де-Линьер завтра, но, если вы пообещаете мне не ускорять событий, я задержусь здесь еще на несколько дней.

– Ваше высочество, вы хотите мне помочь?

– Я уже говорила вам, что у меня не так много влияния, но я хотела бы предложить это немногое к вашим услугам. Возвращайтесь к себе и ничего не предпринимайте, пока я не пришлю за вами. Вы обещаете?

– Обещаю… но я не знаю, как мне вас… – Фьора была тронута до глубины души и не находила слов для благодарности.

– Нет! Не благодарите меня. Напротив, это я должна благодарить вас.

Было совершенно очевидно, что Фьора ничего не поняла, и поэтому Жанна тут же добавила со своей чарующей улыбкой, которая заставляла забывать о ее некрасивой внешности:

– Благодаря вам я поняла, что можно быть прекрасной, как день, и одновременно глубоко несчастной. Когда мне захочется плакать, я буду вспоминать вас!

Принцесса быстро дотронулась своей маленькой и хрупкой, как птичья лапка, ручкой до руки Фьоры, которая, склонившись в глубоком реверансе, почти коснулась коленями пола, затем, взяв за руку мадам де Линьер, она направилась к внутреннему двору. Стражники в дверях приветствовали ее, как подобало по этикету. Фьора видела, что Жанна направилась в церковь Пресвятой Девы Клерийской.

– Всегда представлял себе принцессу, – сказал Флоран, провожая ее взглядом, – этакой красивой, высокой дамой, роскошно одетой, разукрашенной драгоценностями. Кто бы мог подумать, что у короля родится такая уродливая дочь.

– Придержите свой язык! – резко сказала Фьора. – Вы сами не знаете, что говорите! Уродливая? Это с таким-то светлым взглядом и с такой чудесной улыбкой, нежнее которой не сыскать в целом свете? Нет, я уверена, господь всевидящий совсем иного мнения! Мы возвращаемся домой!

Леонарда и Перонелла удивились скорому возвращению своей госпожи. Когда они узнали, что Фьоре не удалось встретиться с королем, им стоило величайшего труда скрыть свою радость. Конечно, несколько дней – это не бог весть что, но все-таки отсрочка. Как хорошо, что она встретилась с молодой герцогиней Орлеанской! Фьора дала слово не возобновлять своих попыток увидеться с королем, пока та не даст ей знак. Леонарда воспрянула духом.

– Что-то мне подсказывает, что мы еще долго будем жить в этом уютном доме, – поведала она Перонелле. – Я очень надеюсь, что наш государь сумеет убедить Фьору не уезжать, и мы проведем здесь вместе еще много восхитительных лет и зим.

– Вы думаете?

– Да, я уверена. Единственное, чего я все-таки опасаюсь, так это как бы наша молодая хозяйка не обрушилась на короля подобно урагану и не разозлила бы его. Как бы там ни было, я думаю, что теперь все наладится, мы останемся здесь и будем все вместе.

Бедная Леонарда! Как часто потом она будет вспоминать эти свои слова во мраке длинных, бессонных ночей, которые станут ее уделом не далее как в эту зиму, которая обещала быть такой безмятежной.

По возвращении из Ле-Плесси Фьора, сраженная усталостью, задремала на своей кровати под тяжелым парчовым балдахином. Она подкрепилась чашкой овощного бульона и посмотрела, как Марселина кормит грудью маленького Филиппа. Вернувшись к себе, она не стала никого звать помочь ей раздеться. Уже не в первый раз ее охватывало желание побыть одной, так огорчавшее Леонарду. Ей была невыносима сама мысль, что нужно говорить, слушать или отвечать кому-то. В такие минуты ей казалось, что ее как соломинку бросили на волю бурных волн, не спросив у нее, чего же ей, собственно говоря, хотелось. Фьоре хотелось немного отдохнуть, и, кинув как попало одежду, она скользнула в свежие, приятно пахнущие ирисом простыни. Через окно в ее комнату уже проникла ночь, неся с собою вечернюю прохладу, предвещавшую скорое наступление осени. Она окутала серой мглой живые краски смирнского ковра, разостланного на плиточном полу.