Во Флоренах - [57]
Мария Ауреловна смотрит на него во все глаза, а он продолжает разглагольствовать:
— Все, что вы знаете обо мне, Мария Ауреловна, это только вступление к настоящему Саеджиу… Пора прекратить игру в прятки.
В лице его не осталось и следа напускной веселости. Он серьезен, только глаза смотрят чуть насмешливо.
— Что это все значит? Ничего более умного вы не могли придумать, чтобы пооригинальничать?
— Да зачем мне перед вами оригинальничать, Мария Ауреловна? Оригинальничание — это чаще всего только средство. А вы мне и так окажете маленькую услугу, если я попрошу вас. И не будете слишком любопытны. Ведь вот я не любопытствую, почему вы, дочь фабриканта, написали в анкете, что отец ваш учитель.
Мария Ауреловна вся замерла. Это была правда. Она и в самом деле, по настоянию Андрея Михайловича, скрыла свое социальное происхождение. Но откуда знает об этом Саеджиу? И какое ему дело!..
Лицо Саеджиу стало откровенно злобным. Циничная усмешка скривила его губы. Разве есть что-либо на свете, чего он, Саеджиу, не знал бы? Но Марии Ауреловне бояться нечего. Он ее не выдаст. Он ее лучший друг. Саеджиу никому не расскажет даже о том, что она, Мария Ауреловна, еще гимназисткой была членом фашистской организации железногвардейцев, там, в Яссах.
— Это ложь! — вскрикнула Мария Ауреловна.
Та же циничная усмешка. У Марии Ауреловны, видно, слабая память. Но он, как друг, может ей напомнить. Саеджиу, не спеша, вынимает из кармана бумагу и протягивает Марии Ауреловне.
— Только не вздумайте ее порвать, — произносит он с ужасающим спокойствием. — У меня есть еще одна, точно такая же. Читайте, читайте…
Бумага дрожит в руках Марии Ауреловны. Напечатанные на пишущей машинке латинские буквы сливаются перед глазами.
«ЛЕГИОНЕРКЕ МАРИИ СЛИЧУ.
Мы рады, что Вам удалось свить себе гнездо в Советском Союзе. Там Ваша деятельность может быть особенно полезна. Доводим до Вашего сознания, что тот, кто в наши тяжелые дни колеблется, не встретит пощады. Изменники поплатятся своею кровью. Таков закон нашей гвардии. Мы убеждены, что Вы не нарушите данной Вами клятвы. Указания Вы будете получать от господина Кырлига.
Пэкурару»,
Санчу — это девичья фамилия Марии Ауреловны. Кырлиг — это якобы настоящая фамилия Саеджиу. Так он, во всяком случае, сам отрекомендовал себя. Пэкурару? Да, Мария Ауреловна вспоминает: вместе с нею в гимназии училась гвардистка Пэкурару. Длинная, тощая девица с рыжими волосами. Что еще ее отличало? Бесцветные глаза и узкий лоб кретинки. Мария Ауреловна не имела ничего общего ни с Пэкурару, ни с ее гвардией. Любая девушка из учившихся с ними вместе в гимназии могла бы это подтвердить. Но никого из них здесь нет…
Мария Ауреловна поворачивает ко мне бледное лицо и просит:
— Помогите мне, Степан Антонович!
В это время до нас доносится скрип двери в сенях. Кто-то вошел к Андрею Михайловичу.
— слышится голос Саеджиу.
— Это он, — говорит с ужасом Мария Ауреловна. — Опять пришел! Что мне делать? Как быть?
— Мария Ауреловна, если вы мне доверили начало, то уж рассказывайте все. На меня вы можете положиться. Чего он от вас требует?
Чего он требует? Не так уж много. Чтобы она, Мария Ауреловна, спрятала у себя в квартире динамит, который он принесет ей. Ну что ей стоит? Несколько невинных свертков и… не надолго. Только никому не говорить! Ни Андрей Михайлович, ни кто-либо другой не должны об этом знать. Если же Мария Ауреловна откажется, то Саеджиу покажет эту самую бумажку где следует. А сам он — раз-два, и за границу. Пусть она подумает о том, что ее ожидает, если он передаст органам МВД уже знакомый ей документ. Да что в сущности ей мешает? — цинично спрашивает Саеджиу. Может быть, ей не хочется даром беспокоить себя? Тут он вынимает из внутреннего кармана пиджака толстую пачку сторублевых купюр.
— Я плачу в десять раз больше, — говорит Саеджиу, — чем советская власть платит вам за работу в школе.
Что, Мария Ауреловна колеблется? Не хочет? Хорошо, но пусть госпожа Санчу не забывает о законах «железной гвардии». Она, наверно, надеется, что ей удастся донести на Саеджиу. Глупости! Он здесь не один. Допустим, Мария Ауреловна расскажет обо всем председателю сельсовета. Ну, и что же? У Саеджиу ничего не найдут: ни динамита, ни бумажки, подписанной Пэкурару, ни этих денег. Зато друзья его, о которых никто здесь понятия не имеет, с ней расправятся немедленно. И жестоко расправятся.
Марию Ауреловну поражает спокойствие Саеджиу. Подумать только… Человек замышляет какое-то страшное дело, может быть, массовые убийства, и относится к этому с таким хладнокровием, словно речь идет о выкуренной папиросе или о стакане крюшона.
— Больше мужества, госпожа Санчу! — говорит на прощанье Саеджиу, поднимаясь и целуя ей руку. — Послезавтра приду за ответом. — И он закрывает за собой дверь, напевая как ни в чем не бывало:
На этом Мария Ауреловна заканчивает свой рассказ. Она сидит передо мной, поникшая и обессиленная. У меня сильно бьется сердце. Позвать бы сейчас людей, поймать его, связать!.. Но этого нельзя делать. Как мы докажем его виновность, если у него ничего не найдут? А Марии Ауреловне он, действительно, может отомстить. Ведь он сразу поймет, что это она его разоблачила.
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Не только в теннис играют парой. Супружеская измена тоже может стать парной игрой, если в нее захотят сыграть.
Сборник Хемингуэя "Мужчины без женщин" — один из самых ярких опытов великого американского писателя в «малых» формах прозы.Увлекательные сюжетные коллизии и идеальное владение словом в рассказах соседствуют с дерзкими для 1920-х годов модернестическими приемами. Лучшие из произведений, вошедших в книгу, продолжают биографию Ника Адамса, своебразного альтер эго самого писателя и главного героя не менее знаменитого сборника "В наше время".
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. .