Во Флоренах - [55]

— Пойду-ка я к своей женушке, — говорит Саеджиу, — а то и со мной, чего доброго, такое же горе приключится.

Он одевается, целует Марии Ауреловне руку:

— Приятных сновидений!

Саеджиу уходит. Долгое время после этого он опять не появляется.

На днях я видел Анику в сельской библиотеке. «Добрый вечер», — говорю я ей и направляюсь к выходу. Но Аника заговаривает со мной, и я останавливаюсь.

С некоторых пор я избегаю встреч с Аникой — с того момента, когда я понял, что люблю ее. Да, я люблю Анику. Что бы я ни делал, она всегда стоит перед моими глазами…

А надежд у меня нет. Мне рассказывали, что она собирается выйти замуж за Андриеоку. Летом, оказывается, уже и свадьба должна была состояться. Но Аника заколебалась — не хотелось ей так рано замуж выходить. Какие же у них теперь отношения? Я их никогда не вижу вместе… Но почему все-таки при встречах со мной Аника так смущается? Нет, нет, не может быть! Я Для нее просто добрый знакомый, человек, у которого она может кое-чему научиться. И все. Но почему же Андриеску ходит такой грустный? Я порой читаю на его лице словно упрек: зачем тебе нужна девушка, которую я люблю? А может, мне это только кажется?..

Нет, я не имею права мешать их любви.

— До свиданья, Аника, — говорю я. — Мне нужно идти.

Я подаю ей руку. Она на мгновение задерживает ее в своей и заглядывает мне в глаза. Яркий румянец вспыхивает на ее щеках. Она отворачивает голову и говорит тихо:

— Ну что ж, до свиданья, Степан Антонович, если вам некогда…

Ушла.

Нет, мне необходимо увидеть Анику и поговорить с ней! Сейчас же! Но где найти ее? На ферме? А вдруг ее там нет?.. Пойти к ней домой? Но там Горця — мой ученик…

Дует холодный, пронизывающий ветер, валит меня с ног. Только что как будто наступили сумерки, а уже не видно ни зги. То и дело сбиваюсь с дороги. Вдруг освещается окошко. Веселый, яркий огонек манит меня.

Аника!..

Вот она, ферма! У дверей маленькой хатенки вырисовывается в темноте силуэт человека. Узнаю старика-сторожа, который видит меня здесь не впервые.

— Добрый вечер, Степан Антонович, — говорит он приветливо. — Заходите, заходите, девушка здесь. — Всем своим видом добрый старик показывает, что не находит ничего зазорного в моих посещениях Аники.

Наружные двери ведут прямо в крохотную комнатушку. Когда я вхожу, Аника быстро встает с лайцы[8] и делает шаг мне навстречу. Спицы, воткнутые в недовязанный шерстяной чулок, застывают в ее руках.

— Садитесь, — тихо говорит она.

Я сажусь и тут же вскакиваю с места. Аника ведь стоит.

— Ну, хорошо, будем оба стоять, если вам так больше нравится. — Аника лукаво улыбается.

Беру ее за обе руки, и мы садимся рядом. Заглядываю ей в лицо, она опускает глаза.

— Ну, как живешь, Аника? — спрашиваю я, чтобы нарушить молчание.

Нам обоим неловко. Но это длится недолго. Вскоре мы уже горячо разговариваем о книге, которую Аника недавно прочитала, — «Как закалялась сталь». Мы и не замечаем, что во время разговора держим друг друга за руки.

— Ты помнишь, Аника, что Островский считает самым важным в жизни человека? Сознание, что делаешь только хорошее для своего народа, что не тратишь времени зря, вне этой цели.

— Да, да, — подхватывает Аника. — Это очень верно. Человек живет и умирает. А то, что он сделал — остается. И мне еще кажется очень важным, чтобы человек никогда не кривил душой ни перед самим собой, ни перед другими. Ни в деле, ни на словах.

— А как ты это понимаешь, Аника?

— А вот как. Чтобы никогда не говорить того, что не думаешь. Чтобы не смеяться, когда тебе это совсем не хочется. Чтобы не молчать, когда видишь несправедливость. Иногда человек поступает плохо только потому, что другому так хочется. А ты не слушайся этого другого, даже если он сильнее тебя и может причинять тебе неприятности.

А любовь? О, Аника верит в нее! Она считает, что любовь может возвысить человека, сделать его лучше.

— Я еще никого не любила, — как-то неуверенно вырывается у Аники, — но я знаю, что так должно быть…

Никого еще не любила? А Андриеску? А как же ты, Степан Антонович, со своей любовью? Ведь Аника искренна, как ребенок. Но, может быть, она еще просто не разбирается в своих чувствах?..

…А разбираюсь ли я? Возвращаясь домой, я стараюсь отдать себе отчет в своем чувстве к Анике. Может быть, это еще не настоящая любовь, а преходящее увлечение? Девушка привлекательная, мы часто с нею встречаемся, вот меня и тянет к ней… Нет, я не могу играть в прятки с самим собой. Ведь вот с Микой Николаевной мы чаще встречаемся, и она намного красивее Аники. Казалось бы, и интересы у нас общие, мы оба педагоги. Однако в Мике Николаевне я вижу только товарища, а Анику люблю.

Аника… Прожить бы всю жизнь с нею!.. Сделаться частицей ее души! Делить с «ней радость и горе. Самый близкий мне человек, она утешит, поддержит меня в трудную минуту. Почему бы этому не осуществиться? Ведь мы с Аникой и сейчас так близки. Мы во всем с нею сходимся, чувствуем и думаем одинаково.

Я должен поговорить с Андриеску. Эта мысль давно уже засела в моей голове. Но что я могу ему сказать — я люблю Анику, и ты больше к ней не ходи? Но он вправе то же самое потребовать от меня. А может, оказать ему так: «Бери себе, друг, Анику, если она тебе дорога. Я тебе не помеха». Да, но ведь Аника не вещь. Надо и ее спросить. Может, она никого из нас не любит,, ни его, ни меня.