Во Флоренах - [51]
— Идемте повидаемся с ним, — хватаю я Владимира Ивановича за руку. — Ведь столько пережил мальчик за это время!..
Завуч быстро поднимается со стула. Но тут, будто о чем-то вспомнив, останавливается в нерешительности. Он показывает глазами на стену, за которой живет Андрей Михайлович — не позвать ли и его? Я делаю отрицательный жест рукой.
— Здравствуй, Санду! Как живешь? — с искренней радостью приветствует мальчика Владимир Иванович. Он берет его за подбородок и заглядывает в глаза: — Вот так гость!
Хотя мальчик кажется усталым с дороги, нам сразу бросается в глаза, что он стал спокойнее и веселее. Волосы у него аккуратно подстрижены, на нем сатиновая рубашка, которой я никогда раньше не видел. В углу стоят совсем новенькие, блестящие сапожки. А мы-то здесь горевали: несчастный ребенок!
Аника подает на стол студень, белый хлеб, компот из сухих яблок.
— Может, выпьете с нами по стакану вина? — обращается она ко мне и к Владимиру Ивановичу.
— Неси, неси, нечего спрашивать, — отвечает за нас Горця, как мужчина, хозяин дома. Он вошел в комнату — немного позже нас и сделал удивленное лицо, будто не понимая, как мы сюда попали… Кто-кто, но уж он никак не мог сообщить нам о приезде беглеца!..
Мы закусываем и разговариваем с Санду. Что он собирается делать дальше? Учиться в Трий Извоаре? Но нехорошо менять школу в середине года. Лучше бы ему остаться здесь до лета.
— Я ему уже говорила, — вставляет Аника, — пусть живет у нас. Я послежу за ним, как за Горцей.
— Оставайся, Санду, — упрашивает Горця. — Будем вместе ходить в школу, вместе читать, играть…
Санду задумывается. Лицо у него мрачнеет. Он смотрит в сторону и качает головой: нет!
— Что, все Кланцы своей боишься? — стыдит его Горця. — Пусть только попробует.
— Ну, останься пока хоть на неделю, — предлагает Владимир Иванович. — Посмотришь, как будет. И решишь…
Санду не соглашается.
В комнату влетает Бурлаку. Откуда он узнал?
— Эх, паренек! — начинает он, забыв даже поздороваться. — Как же это так? Удрал из села и никому ни слова! А кто здесь председатель, а? Не сладко тебе живется, обижают тебя, приди ко мне! Что я ем, ел бы и ты. Для моей жены ты стал бы сыном! А не хочешь ко мне, пожалуйста, к Владимиру Ивановичу. Каждый был бы тебе рад.
— Да он и теперь не хочет оставаться в нашем селе… — обиженно говорит Горця.
Не хочет? — Бурлаку сердится, краснеет. — Этот мальчонка, видать, вздумал целое село выставить на посмешище! Нет, уж он, Бурлаку, того не допустит. К чему искать счастья где-то на стороне? Школу Сайду может и здесь кончить. Заботу о нем он, Бурлаку, берет на себя…
— Ах, дитя мое! Где же это ты пропадал, любимец мой, утеха матери?
Поднимаю голову — в дверях стоит Докица Кланц. Никто не заметил, как она вошла. Видно, она только что узнала о возвращении Санду.
— За что же это, птенчик мой, ты так меня опозорил! — причитает она. — Весь мир теперь надо мной смеется. Пойдем домой, радость моя, ты будешь жить, как у бога за пазухой. Вон отец ждет на дворе, не смеет даже войти.
Санду стоит, опустив глаза. По щекам текут слезы: ему жаль отца. Но Бурлаку понимает это по-своему. Он думает, что мальчику тяжело видеть мачеху, из-за которой он столько выстрадал. Бурлаку вскакивает из-за стола, как ошпаренный.
— Эх ты, Докица! Еще смеешь разговаривать! Уходи отсюда подобру-поздорову! Распелась!
Докица хочет что-то возразить, но, махнув рукой, поворачивается и выходит из комнаты. Санду весь дрожит. Аника молча гладит его по волосам.
Мы сидим еще некоторое время. Перед уходом я спрашиваю Санду:
— Придешь завтра в школу?
— Приду.
И Санду приходит. Он сидит за одной партой с Горцей. Мальчик спокоен, внимательно слушает объяснения учителей, как и все дети. Во время перемены ребята окружают его. Санду охотно разговаривает со всеми, играет. Я надеюсь, что он от нас никуда больше не уйдет.
Сегодня у меня первый открытый урок в седьмом классе. Входят восемь учителей Ребята смотрят на них с удивлением: что это означает?
После занятий мы собираемся в учительской. Андрей Михайлович призывает учителей высказываться откровенно.
— Мы прослушали урок нашего коллеги Степана Антоновича. Давайте обсудим все, как оно есть — что хорошо и что плохо. Этим мы поможем ему в работе.
— И чтоб каждый из нас извлек также урок для себя, — добавляет Владимир Иванович.
— А то как же! — язвит Андрей Михайлович. — Ведь совершенно необходимо, чтобы каждый из нас повторил в своей работе ошибки Степана Антоновича…
— Нужно проанализировать все удачное в уроке, — не уступает Владимир Иванович, — чтобы извлечь пользу для всех.
По этой внезапной перепалке между директором и завучем еще до начала обсуждения мне становится ясным, что они придерживаются противоположных мнений о моем уроке. И самую цель открытых уроков они, видно, представляют себе по-разному.
Цель открытых уроков — это улучшение работы учителей. Потому я считаю, что на таких уроках нужно показывать, главным образом, трудности преподавания и то, как они преодолеваются учителем. А трудности легче всего показать на слабых учениках. Вот я и вызвал к доске Варуню, Григораша и Петрику, тем более, что урок был посвящен повторению пройденного. Все это посредственные ученики, с тройками. Ни одного отличника я не спрашивал.
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Не только в теннис играют парой. Супружеская измена тоже может стать парной игрой, если в нее захотят сыграть.
Сборник Хемингуэя "Мужчины без женщин" — один из самых ярких опытов великого американского писателя в «малых» формах прозы.Увлекательные сюжетные коллизии и идеальное владение словом в рассказах соседствуют с дерзкими для 1920-х годов модернестическими приемами. Лучшие из произведений, вошедших в книгу, продолжают биографию Ника Адамса, своебразного альтер эго самого писателя и главного героя не менее знаменитого сборника "В наше время".
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. .