Во Флоренах - [49]
— Кто вам сказал? — спрашиваю я как можно спокойнее.
— Сегодня говорили на Рукаве. Но никто этому не верит, Степан Антонович, дети любят вас! И все наши люди условились, если нужно будет, мы дадим свои подписи, чтобы вас не переводили в другое село.
Вот до чего дошло: я уже нуждаюсь в том, чтобы за меня заступались.
Да, кому-то я здесь не пришелся по нраву. Но меня направила сюда партия, и я честно работаю… Интересно, кто же все-таки распространяет эти слухи?
— Простите, Степан Антонович, если я огорчила вас. Может, не надо было мне вам говорить?
Аника Понимает, что я поражен в самое сердца. Она девушка чуткая!..
— Нет, — отвечаю, — вы правильно поступили. Я вам очень благодарен.
Сады кончаются. Отсюда каждый из нас пойдет своей дорогой. Но мне не хочется расставаться с Аникой. Я так нуждаюсь сейчас в душевном участии.
— Аника, вы не спешите?
— Нет, Степан Антонович!
— Все это не так уж существенно, — я стараюсь показать ей, что не утратил мужества. — Лучше расскажите мне о себе. Что вы собираетесь делать, когда кончите школу? Агрономия вас не привлекает?
Аника внимательно смотрит на меня. Ей, наверно, кажется, что мои мысли заняты другим, что мне теперь не до нее.
— Агрономия мне нравится, — говорит она, помолчав. — Но иногда мне больше хочется стать инженером. А иной раз и к археологии тянет… Не смейтесь, Степан Антонович. Я читаю о разных экспедициях, и мне очень хочется все знать!..
Аника воодушевляется. Разговор о неприятных слухах словно забыт. На лице ее нет и следа огорчения. Аника теперь во власти своих мечтаний.
— А часто я думаю, Степан Антонович, что лучше всего быть врачом! Хотелось бы найти такое лекарство, которое спасало бы людей от старости. А знаете, что мне вчера снилось? Как будто я изобрела маленький самолет, ну, совсем крошечный. Летает без бензина и в воздухе может держаться, сколько угодно, хоть два года. И как будто я полетела в этом самолете на луну. Но по дороге перестал работать мотор. Самолет полетел вниз и врезался в самый центр земли! Ну что вы смеетесь! Я тогда не буду вам больше рассказывать!.. И вот, в центре земли я нахожу энергию, еще гораздо более сильную, чем атомная. И в таком количестве, что электрические станции уже больше не нужны. Даже если у каждого человека будет свой самолет и автомобиль, этой энергии хватит на всех…
— И что же получилось дальше? — спрашиваю я улыбаясь.
— Дальше я проснулась!.. — смеется Аника. — Ну, Степан Антонович, вам моя болтовня, наверно, уже надоела.
— Что вы, Аника! Наоборот! Мне так приятно вас
слушать.
Мы замечаем фигуру приближающегося к нам человека.
— Спокойной ночи, Степан Антонович…
Дома я кипячу себе на примусе чай. Тороплюсь. Завтра у меня лекция в партийной школе: «Большевистская партия в годы столыпинской реакции». Надо подготовиться. Принимаюсь читать, но то и дело отвлекаюсь. Мысль невольно возвращается к тому, что мне пришлось испытать за последнее время. Заставляю себя сосредоточиться, углубиться в чтение. Намечаю тезисы: партия — высшая форма организации рабочего класса, его передовой отряд. Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи…
Я член этой партии, частица этого передового отряда. Но оправдываю ли я на деле звание коммуниста? Который уже раз пересматриваю свое поведение, свои поступки. Работаю я днем и ночью. В школе, в колхозе. Насколько это в моих силах, стараюсь прививать массам марксистско-ленинские идеи. Могу сказать, положа руку на сердце, что совесть моя чиста. За что же меня оклеветали?
Совесть чиста… Так ли это? Нет, ответственность за бегство Санду все же остается на мне. Я не ребенок. Я знал его положение в семье и все же задерживал мальчика в школе. Я прежде всего должен был заботиться о том, чтобы у мачехи не было лишнего повода изводить его. Мальчик убежал из родительского дома, а я два дня и не подозревал об этом. Министр узнал раньше меня. Есть все основания наложить на меня взыскание по административной линии, да и перед партийными органами мне, возможно, придется отвечать.
Но кто все-таки сообщил в Кишинев, о бегстве Санду, минуя директора, минуя сельсовет? Потом, все эти сплетни… Кто-то специально старается опорочить меня, и это человек с головой. Подлец, но с головой…
Чего он хочет? Чтобы у меня отняли партийный билет? Руки коротки, мерзавец! Я ударяю кулаком по столу так сильно, что опрокидывается стакан с водой.
Партийный билет я храню во внутреннем кармане пиджака, у самого сердца. Он и сердце мое едины. Партийный билет у меня можно забрать только вместе с моей кровью.
Да, я сделал ошибку. Но не более, чем ошибку. У меня еще мало опыта. Какой же негодяй пытается создать вокруг этого шумиху!
Перед моими глазами, по странной ассоциации, возникает Саеджиу, человек, то совсем неприметный, то всплывающий вдруг на поверхность. С недавних пор он стал увлекаться игрой в шахматы, чем совершенно очаровал Андрея Михайловича. Счетовод не лишен и других талантов; поет и развлекает Марию Ауреловну. Все вечера он проводит у моих соседей. Я часто слышу через стену его голос:
Но какое это имеет отношение к распространившимся обо мне слухам? И снова не дает мне покоя мучительная мысль: кто клеветник?
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Не только в теннис играют парой. Супружеская измена тоже может стать парной игрой, если в нее захотят сыграть.
Сборник Хемингуэя "Мужчины без женщин" — один из самых ярких опытов великого американского писателя в «малых» формах прозы.Увлекательные сюжетные коллизии и идеальное владение словом в рассказах соседствуют с дерзкими для 1920-х годов модернестическими приемами. Лучшие из произведений, вошедших в книгу, продолжают биографию Ника Адамса, своебразного альтер эго самого писателя и главного героя не менее знаменитого сборника "В наше время".
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. .