Во Флоренах - [25]
— Да, место неплохое…
— И доходы были бы немалые!
Ободренный этими репликами, Оня продолжает смело развивать свой план:
— Мы и коров будем доить тогда электричеством, право слово! И овец будем стричь, и пахать, и молотить. Механизация, называется. И опять же сколько рабочих рук освободится!
Никто и не пытается больше возражать Оне. Хотя не все еще ясно осознают значение электростанции, но каждый начинает понимать, что с ней жизнь в деревне потечет по-иному.
Мне очень хочется высказаться, поддержать Оню, доказать, что колхоз вполне может справиться с постройкой электростанции. Но Иванов опережает меня:
— Я думаю, товарищи, что Оня Патриники прав.
Иванов говорит просто, для всех понятно. Вот товарищ Бурлаку предлагает нам превратить Флорены в город. Ему хочется, чтобы жизнь колхозников уже сейчас стала такой прекрасной, какой она станет при коммунизме. Но товарищ Бурлаку забывает, что без изобилия продуктов и товаров не может быть коммунизма. Нам нужно прежде всего добиться высоких урожаев. Нужно развести овец, свиней, коров, и хорошей породы. Да, работать нам нужно научиться по-настоящему, чтобы хозяйство было правильно организовано. Если мы все будем делать кое-как, спустя рукава, то никакая техника нам не поможет. А техникой мы можем пользоваться во-всю. Со временем мы многого добьемся. Конечно, придет время, когда наши Флорены смогут вырасти в большой, великолепный город, но до этого еще далеко.
Окружив Иванова, колхозники с жадностью слушают его.
— А до того времени, — с раздражением опрашивает Бурлаку, — колхозники должны жить по старинке?
— Почему же по старинке! — возражает Иванов. — Много вы видели, скажем, клубов и школ в старой деревне? А у нас есть и школа, и клуб. Скоро больница будет готова. Построим электростанцию, и в каждой крестьянской хате будет электрический свет. Скажите, кто теперь носит лапти? Никто. Нет, жизнь меняется к лучшему. И чем больше мы будем поднимать хозяйство, тем привольнее будут жить колхозники. Хозяйство — это теперь главное. Так учит нас партия.
— Правильно говорит товарищ Иванов! Хозяйство надо поднимать, вот что!
— Именно так!
— Да замолчите вы! Послушать не дадут!
— Правильно сказал товарищ Иванов!
Что ты думаешь о Саеджиу?
Четверо ребят, с которыми я занимаюсь дополнительно, уже усвоили разницу между прилагательным и наречием. И все-таки они остаются каждый день на лишний час. Мне не приходится напоминать им об этом.
Книга «Тимур и его команда» очень увлекла ребят. После уроков я захожу в класс и, кроме четырех отстающих учеников, застаю еще Иримицэ Шерпе и Василикэ Бутук, которые в дополнительных занятиях не нуждаются.
— Разрешите нам тоже послушать, Степан Антонович! — просит Иримицэ.
— Пожалуйста!
Через несколько дней на наши занятия являются еще четверо — Горця, Марица и два ученика шестого класса. Чтобы интерес у ребят не остыл, я пока все время читаю им сам. Попутно объясняю слова, значения которых, как мне кажется, они не знают. Часто завязывается оживленный разговор о прочитанном. Даю ребятам свободно высказываться, почти без наводящих вопросов. Мне не хочется, чтобы эти наши занятия повторяли уроки в классе. Поэтому и не ввожу специальных грамматических упражнений. Объясняя незнакомое слово или встретив в тексте особенно удачную для примера грамматическую форму, фиксирую внимание ребят и на этой стороне дела. Таким образом я без всякого нажима добиваюсь хороших результатов. Григораш, который раньше не только не умел отличить прилагательное от наречия, но и в склонениях был слаб, начинает понемногу осваивать строй русской речи.
Григораш, однако, и по математике отстает. Но это не мешает Андрею Михайловичу неизменно ставить ему хорошие отметки. Как же помочь мальчику, когда сам директор втирает очки и его родителям и школе? Хорошо было бы, если бы Горця помог Григорашу. Но Штефэнукэ этого не желает. Ведь он уже раз прогнал его. Вот, мальчик мне об этом рассказал, а я и забыл. Непростительная забывчивость! Непременно сегодня же потолкую с Штефэнукэ. Посмотрим, что из этого выйдет!
Вечером я иду к Штефэнукэ. Дверь мне отворяет хозяйка. В комнате за столом сидят Штефэнукэ и Бурлаку. Хозяин принимает меня любезно. Неужели он уже не сердится больше из-за заметки или только делает вид? Усаживает за стол на самом почетном месте.
— Выпейте стакан вина, Степан Антонович!
— Благодарю. Не хочется.
— Но почему же? Вы желанный гость в моем доме. От всего сердца угощаю.
Подчеркнутая любезность Штефэнукэ, как всегда, неприятно действует на меня. Он смеется, щуря свои маленькие глазки. Не по душе мне этот человек. «Со всеми передрался», — вспоминаю я слова Иванова обо мне. По почему «со всеми»? Ведь вот с Бурлаку я дружу, хотя часто во многом бываю с ним не согласен. Этот искренен, ни в чем не притворяется.
— Не отказывайся от вина, Степан Антонович, — смеется Бурлаку. — Вода хороша только для водяной мельницы.
«Приятно тебе или неприятно, но и с Штефэнукэ нужно найти общий язык». Так сказал бы мне Иванов, если бы я мог сейчас поделиться с ним моими мыслями.
— Водой мы приведем в движение турбины, а пока выпьем в честь будущих турбин вина, — говорит Штефэнукэ, принимая из рук жены глиняный кувшинчик.
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Не только в теннис играют парой. Супружеская измена тоже может стать парной игрой, если в нее захотят сыграть.
Сборник Хемингуэя "Мужчины без женщин" — один из самых ярких опытов великого американского писателя в «малых» формах прозы.Увлекательные сюжетные коллизии и идеальное владение словом в рассказах соседствуют с дерзкими для 1920-х годов модернестическими приемами. Лучшие из произведений, вошедших в книгу, продолжают биографию Ника Адамса, своебразного альтер эго самого писателя и главного героя не менее знаменитого сборника "В наше время".
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. .