Во Флоренах - [27]

Я очень рад Андриеску. Беру его за руку и усаживаю рядом с собой на диван.

— Ну, рассказывай, друг, что нового слышал в городе. Как твои дела?

— О себе могу рассказать. Есть новость, да еще какая!..

— Ну, ну, говори!

— Вчера меня приняли в члены партии, — взволнованно говорит Андриеску.

— Поздравляю, от всей души! Нашего полку прибыло! Вот уже два члена партии у нас в селе, да Бурлаку — кандидат. Теперь мы горы свернем. Ну, а когда приедет Мария Бусуйок, наш третий коммуннист?

— О, Мария Бусуйок! — произносит Андриеску таким тоном, словно уверен, что с ее приездом все проблемы будут немедленно разрешены. — Она только весной кончает курсы.

За чаем он рассказывает мне, как на бюро райкома принимали его в партию.

— На все вопросы отвечал хорошо. А под конец запутался. Не мог объяснить разницы между экономистами и легальными марксистами. И знаю как будто, а рассказать толком не могу. Даже пот прошиб. Ну, да ничего, сошло.

Помолчав задумчиво, Андриеску вдруг живо поворачивается ко мне:

— А что Саеджиу сбежал, вы слышали уже, Степан Антонович?

— Как, сбежал?

— Штефэнукэ только что сказал мне. Шесть дней, как исчез, — продолжает Андриеску. — Пока еще неизвестно даже, сколько денег он забрал.

Чувствую, как кровь застучала у меня в висках. За последнее время колхоз сдал государству и продал на рынке много хлеба и овощей. Деньги из банка были взяты, чтобы оплатить трудодни. Вот она какова, наша бдительность!

— А может, он еще вернется, — говорит Андриеску, увидев, как взволновала меня весть о Саеджиу. — Может, Штефэнукэ забил тревогу преждевременно…

Все село уже знает подробности исчезновения Саеджиу. Дело было так. На прошлой неделе собрание колхозников единогласно приняло предложение Они Патриники о постройке большой электростанции на реке Реуте. Рано утром к Штефэнукэ домой заявился Саеджиу. Он, мол, знает верное средство, как ускорить постройку электростанции. У него, Саеджиу, есть двоюродный брат — инженер, специалист по строительным проектам. Живет он в Кишиневе. С постоянной службой не связан. Если колхозники через Саеджиу хорошенько попросят его, он приедет во Флорены, и за неделю проект электростанции будет готов. Да он и копейки за это не возьмет! Для него какая-нибудь тысяча или даже две тысячи никакого значения не имеют. Он эту тысячу за пять дней заработает.

Штефэнукэ обеими руками ухватился за предложение Саеджиу. Пусть колхозники не обвиняют его в отсутствии инициативы. Он еще покажет, на что способен. Подумаешь, Оня Патриники первый предложил построить электрическую станцию. До этого немудрено, додуматься. Кому не хочется света? Как будто он, Штефэнукэ, против! Он только не любит болтать лишнего. Не пройдет и недели, и Штефэнукэ представит Иванову превосходный проект. Вот, гляди, начальник! Зря ты упрекаешь меня, будто я не прихожу к тебе с конкретными предложениями. Говорить-то, конечно, легко. Язык, известно, без костей. А я не любитель пустой болтовни. Я дело делаю.

Штефэнукэ дал Саеджиу командировку в Кишинев, чтобы тот поскорей привез инженера. А теперь председатель колхоза кусает себе локти. Как он не заметил, что этот негодяй Саеджиу его обманывает! Почему не обратился он в государственную организацию с просьбой разработать проект электростанции!

Малыш

Сегодня вокресенье. Все утро я читаю, а в полдень переодеваюсь и выхожу из дома.

Грязь немного подсохла. Вот и солнце показывается из-за туч. Четко обозначаются тропинки. Напрасно надел я калоши.

В клубе собирается молодежь. Во дворе парень играет на гармошке. Вхожу в клуб. В читальном зале ни одного свободного места. В соседней комнате — биллиард. Но я не особенно люблю эту игру.

Снова выхожу в коридор. На душе у меня грустно, словно я потерял что-то. Безотчетно ищу кого-то глазами. Вон стоит ко мне спиной девушка с длинными русыми косами, как у Аники. Она о чем-то оживленно разговаривает с двумя парнями. Кто она такая? Сзади она очень похожа на Анику, только выше немножко.

Я уже не первый раз ловлю себя на мысли об Анике. Не ее ли я ищу? И не оттого ли грустно мне, что она не пришла сегодня в клуб? «Надо было за ней зайти»! — думаю я с досадой.

— Добрый день, Степан Антонович!

Я вздрагиваю и оглядываюсь. Ко мне подходит Оня Патриники.

— Я с самого утра вас ищу, право слово.

— Что такое? — спрашиваю я.

Ничего особенного. Оне просто хочется со мной поговорить. Приглашает к себе домой. Мы с ним часто беседуем. Патриники любит задавать мне вопросы, особенно о международной политике. Обычно он молча выслушивает меня, пытливо глядя в глаза. Если мой ответ его не удовлетворяет, он не вступает в спор, а только загадочно произносит: «ой ли?» Мне тогда становится не по себе. Я знаю, что голова Они работает медленно, но верно.

Мы отправляемся с Патриники к нему домой. Это совсем недалеко от клуба. Маленький домик с новой камышовой крышей. Окна выходят на улицу. Чистенький двор огорожен плетнем. Жена Они, тетка Мэриука, гостеприимно встречает нас на пороге.

— Уж вы не осудите нас, Степан Антонович, — обращается она ко мне. — Мы всегда рады хорошему человеку и принимаем, как можем.

Заходим в дом. На стене висит большой ковер с вышитым портретом Сталина. Хозяева усаживают меня. Оня заводит патефон. Мелодии знакомых песен сменяют одна другую.