Во Флоренах - [24]
Вот танец кончился, все расходятся по своим местам. Мы с Аникой незаметно для себя остаемся одни в самом центре площадки.
— Идемте, — говорю я. Мне не хочется отпускать ее руку.
Аника, раскрасневшаяся, молча идет рядом со мной.
— Знакомьтесь, — говорю я, увидев стоящего в стороне Иванова.
— Да я знаю Анику Крецу, — и он по-дружески пожимает девушке руку. — Только вот Штефэнукэ на нее обижается. Покоя она ему не дает: — покупай, да покупай породистых свиней…
— Я же хочу, чтобы было лучше для колхоза, — смущенно оправдывается Аника.
— Ну правильно, так и надо, — смеется Иванов. Он покидает нас и направляется к баянисту.
Слышатся быстрые, веселые аккорды. А, гопак, украинский гопак! На площадку выходит только один танцор — начальник политотдела. Он плавно идет по кругу, и вот вдруг завертелся бурно и быстро, приседая и притопывая каблуками. Кажется, душа и тело слились у него воедино в этом танце. Люди сгрудились вокруг него, как живая стена. Бьют в ладоши в такт музыке. И вот уже не один танцор в кругу, а два, три, и еще, и еще… Вихрем несутся, лихо выбрасывая ноги. Но никому не сравниться с начальником политотдела!
Аника не сводит с него глаз. И когда он, кончив танец, вытирает лоб платком, она говорит восхищенно и сочувственно:
— Устал-то как, весь потный…
Мне хочется побыть с Аникой наедине, но она тянет меня к Иванову. Мы пробираемся к нему через толпу молодежи. Незнакомая мне девушка бросает лукавый взгляд на Анику: ага, мол, учителя подцепила.
Но Аника не замечает этого. Подойдя со мной к Иванову, она говорит с искренним восторгом в голосе:
— Как вы хорошо танцуете, товарищ Иванов! Лучше всех наших парней!
— Смотри только, не влюбись в меня, — шутит Иванов, все еще вытирая платком лицо и открытую шею. — У меня жена бедовая.
Аника смущенно улыбается.
— Пойдемте воды напьемся, Степан Антонович, — предлагает Иванов. — Кстати, и потолкуем о том, о сем.
— Пойдемте, — соглашаюсь я и не успеваю опомниться, как Аника быстро от нас удаляется.
— Аника!.. — кричу я вслед, но девушка, видимо, не слышит.
Почему она ушла? Могла ведь пойти с нами. Да и вообще, для чего понадобилось нам пить воду? Повернувшись к Иванову, я встречаю его добродушно-понимающий взгляд.
— Да, — произносит он. — Нескладно получилось. Но что поделаешь…
Буфет недалеко от площадки. Все столики уже заняты. Здесь сидят по большей части люди пожилые. Громко и горячо обсуждают что-то.
Мы с трудом добываем себе стулья и усаживаемся в уголке. Нас никто не замечает. В общем шуме трудно уловить, о чем вдет речь. Но вот из-за своего столика поднимается Бурлаку, и вдруг сразу становится тихо. Сидящие напротив нас колхозники, отставив стаканы с вином, поворачивают к нему головы. Видно, всех очень интересует, что скажет Бурлаку. А, постройка города! Асфальт, трамвай… Бурлаку с жаром защищает ту самую идею, которую он на днях развивал передо мной в своем кабинете.
— Вот что, товарищ Бурлаку, — говорит Оня Патриники, когда тот кончает, — знаем мы вас не первый день. И уважаем от души. Председатель вы хороший. Но глупости говорите такие, что слушать тошно, право слово! Вот уж не ожидали!..
Раздается общий смех. Даже Иванов улыбается. Лоб у Бурлаку покрывается каплями пота. Мне становится жаль его. Его мечты, конечно, — ребячество. Но ведь он так искренне желает добра своим односельчанам!
— Ваши расчеты, товарищ Бурлаку, право слово, нам пригодятся. Если освободятся рабочие руки, надо использовать их с головой. Что нас сейчас жмет больше всего? Урожай. По сравнению с другими колхозами у нас дела идут плохо. А почему? Потому что Царалунга и Валя-Сакэ страдают от засухи. Но вот почитайте, что пишут в газетах…
— Ишь ты, какой важный стал! — вставляет Андроник Ника. — Давно ли читать научился!
— В одно время с тобой, — отвечает Оня, — когда ликбез у нас открылся. Только ты и теперь двух букв не нацарапаешь, а я пишу, книги и газеты читаю. И, право слово, знаю даже, что строят на Волге и на Днепре. А строят там огромные электростанции. Будут орошать засушливые земли. И мы можем так же сделать…
— Здесь-то, на нашей речушке? Чтобы наша деревенька электростанцию строила? — пытается высмеять его Андроник.
— Да, на Реуте. И построим. Не все же у нас, право слово, такие лодыри, как ты, — под общий смех отвечает Оня. — Только и знаешь, что назад на свое личное хозяйство оглядываешься. А мы все заботимся о колхозе. Хотим поднять его, сделать богаче. И электростанцию будем строить. Меньшую, чем та, на Волге. Но построим, право слово, построим!
— У нас уже есть электрическая станция, — замечает чей-то спокойный голос.
— Станция, — иронизирует другой. — Срам один, а не станция! Одна лампа в школе, другая в клубе, третья на улице. А мотор и с этим не может справиться. Захлебывается, кашляет, как старик.
— Только керосину глотает без счета.
— А ты что хочешь? Купаться в электричестве?
— А почему бы и нет? — запальчиво вопрошает Оня. — Пусть в каждом доме будет свет! А главное, что сила эта погонит воду в Царалунгу, в Валя-Сакэ, право слово! Из Кэприуны можно будет сделать тогда огромный, сплошной огород. Только бы воды побольше!
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Не только в теннис играют парой. Супружеская измена тоже может стать парной игрой, если в нее захотят сыграть.
Сборник Хемингуэя "Мужчины без женщин" — один из самых ярких опытов великого американского писателя в «малых» формах прозы.Увлекательные сюжетные коллизии и идеальное владение словом в рассказах соседствуют с дерзкими для 1920-х годов модернестическими приемами. Лучшие из произведений, вошедших в книгу, продолжают биографию Ника Адамса, своебразного альтер эго самого писателя и главного героя не менее знаменитого сборника "В наше время".
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. .