Внутренний рассказчик. Как наука о мозге помогает сочинять захватывающие истории - [47]

Однако его третья дочь, любимица Корделия, отказывается играть по таким правилам. Когда она говорит, что любит его не больше и не меньше, чем любая дочь любит своего отца, то вступает в конфликт с его драгоценной моделью реальности. Он реагирует таким же образом, как и все мы, когда оспариваются самые сокровенные, формирующие нашу личность убеждения. Он дает решительный отпор. Сначала король угрожает своей дочери: «опомнись и исправь ответ, чтоб после не жалеть об этом»[251]. Когда она отказывается, Лир отрекается от нее: «Клянусь, что всенародно отрекаюсь от близости, отеческих забот». Теперь Корделия «навек чужая» своему отцу.

Приверженность Лира своей искаженной модели настолько сильна, что, когда получившие власть Регана и Гонерилья устраивают заговор с целью отобрать у короля все, он не может принять происходящее с ним. Предсказания его моделей по поводу окружающего мира проваливаются все с бо́льшим и бо́льшим треском, но Лир отрицает это, либо впадая в звериный гнев, либо просто отказываясь признавать очевидное. Когда он обнаруживает, что Гонерилья и ее муж заковали его посла в колодки, Лир буквально неспособен поверить в столь грубое оскорбление. Ему остается лишь бессвязно лепетать в ошеломлении: «Нет, нет, они не сделали бы этого… Клянусь Юпитером, нет… Они б не смели, и не могли б, и не желали б. Хуже убийства – так почтеньем пренебречь». Когда дворецкий Гонерильи обращается к Лиру как к «отцу миледи», короля переполняет ярость: «Вы – собачий ублюдок, вы – холуй, вы пащенок!» – и он бьет слугу.

Когда происходящее вокруг уже становится невозможно отрицать, внутренняя модель реальности Лира разваливается на части. Вся его сущность рушится. Его теория управления заключалась в том, что для успешного управления окружением достаточно отдавать приказы. И это была не просто глупая фантазия, от которой он мог бы с легкостью отказаться, осознав ее ошибочность. Это убеждение сформировало саму структуру его восприятия. Этот мир казался ему настоящим. Он видел подтверждение своей правоты повсюду, отрицал любые противоречия и не оставлял от них камня на камне. Так уж работает наш мозг. Драматизм и правдивость пьесы берутся из этого тонкого понимания психологии. Мы не можем просто так отбросить наши ошибочные представления о реальности, словно пару плохо сидящих ботинок. Требуются сокрушительные доказательства, чтобы убедить нас в том, что с нашей «реальностью» что-то не в порядке. Когда мы наконец осознаём, что происходит, то вместе с ложными убеждениями вдребезги разлетаемся и мы сами. Именно это происходит во многих из самых успешных известных нам историй.

В середине пьесы Лир окончательно сломлен, и возникает ощущение, будто вся планета охвачена пламенем. Словно истекающий кровью вожак шимпанзе, безжалостно свергнутый шайкой молодых собратьев, посреди катастрофической бури он обращается к небу в гневном порыве: «Вот стою я: больной, несчастный, презренный старик… Нет, не заплачу: причин для слез немало, но пусть сердце в груди на части разобьется раньше, чем я заплачу». Он, воплощение порочной власти, низвергнут на самое дно. Лир совершил ошибку, забыв, что в человеческом обществе статус нужно заслужить.

Шекспир хорошо знал, какие психологические мучения может причинить подобная потеря статуса. Унижение – самая опасная из их форм. В «Юлии Цезаре» Кассий организует заговор с целью убить римского правителя, когда-то бывшего ему другом. Его ненависть берет начало в случае из детства, когда поспорившие Кассий и Цезарь попытались переплыть Тибр. Но в этот «бурный день»[252] Цезарь потерпел неудачу[253]. Он был вынужден молить Кассия о спасении его жизни. Этот героический пример затратного сигнализирования рождает в мозгу Кассия модель мира, в рамках которой он всегда будет превосходить Цезаря. Но затем они взрослеют, и этот отчаявшийся промокший мальчишка «богом стал, и жалкий Кассий должен сгибаться перед ним, когда небрежно ему кивнуть угодно головой». Гнев, вызванный несправедливостью этого унижения, доводит Кассия до убийства.

Под унижением психологи понимают лишение всякой возможности претендовать на желаемый статус[254]. Жестокое унижение может означать «полное уничтожение личности». Считается, что это нездоровое состояние связано с худшими формами поведения, в которых только может быть замечен человеческий вид, включая серийные убийства, убийства чести и геноцид. В историях унизительный опыт зачастую является причиной порочного поведения антагонистов, будь то кровожадный Кассий или коварная Эми Эллиот-Данн, героиня «Исчезнувшей», которая «слышала, будто наяву, новую сплетню из тех, что распространяются с огромной скоростью: „Удивительная Эми“ низложена до уровня тех „женщин, чьи личности сотканы из множества жалких обыденных мелочей“ и о которых люди думают „бедная дурочка“».

Поскольку унижение является настолько адским наказанием, мы с восторгом наблюдаем, как ему подвергаются злодеи. Из-за того что мы привыкли жить в племени и мыслить соответствующим образом, настоящим унижение становится лишь в том случае, если наши соплеменники тоже осведомлены о нем. По словам профессора Уильяма Флеша, «мы можем ненавидеть злодея, но наша ненависть бессмысленна. Мы хотим, чтобы люди вокруг него увидели, кто там под маской»