Внутренний рассказчик. Как наука о мозге помогает сочинять захватывающие истории - [41]

Эпизод оставляет сильное впечатление не только потому, что изменяет наше представление о Лестере. Он также с неожиданной стороны показывает Анджелу. Основные персонажи всех выдающихся историй в том или ином виде преображаются, взаимодействуя друг с другом. Герои сталкиваются, расходятся и снова пересекаются, уже в новом качестве – вновь и вновь, на протяжении всего повествования, в элегантном и захватывающем танце изменения.

3.5. Диалог

Истории сжимают время. Полутора часов бывает достаточно для того, чтобы описать целую жизнь, не оставив при этом ощущения недосказанности. Секрет притягивающего внимание диалога заключается именно в сжатии времени. Слова персонажей должны звучать одновременно правдоподобно и осмысленно, предоставляя мозгу богатую информацию для создания моделей реальности. Речь должна быть напичкана значимыми фактами, чтобы ее с жадностью проглотили читатели и зрители, чьи гиперсоциальные мозги незамедлительно примутся выстраивать модели сознания вымышленных персонажей.

Некоторые из самых знаковых реплик в истории кино так плотно насыщены информацией, будто в этих нескольких словах сосредоточился весь сюжет. В этом и заключается их сила.

Люблю запах напалма по утрам.

(«Апокалипсис сегодня», Фрэнсис Форд Коппола, Джон Милиус, Майкл Герр)

Хотел бы я знать, как тебя бросить.

(«Горбатая гора», Ларри Макмёртри и Дайана Оссана по мотивам рассказа Энни Пру)

Я зол как черт и больше не собираюсь это терпеть.

(«Телесеть», Пэдди Чаефски)

Величайший трюк дьявола состоял в том, чтобы убедить мир, будто его не существует.

(«Подозрительные лица», Кристофер Маккуорри)

Я просто девушка, стоящая перед парнем с просьбой любить ее.

(«Ноттинг-Хилл», Ричард Кёртис)

Я и есть великая! Это фильмы стали мелкими.

(«Бульвар Сансет», Билли Уайлдер, Чарльз Брэкетт, Д. М. Маршмен-младший)

Эти поворачиваются до одиннадцати![205]

(«Это – Spinal Tap!», Роб Райнер, Кристофер Гест, Майкл Маккин, Гарри Ширер)

Тебе понадобится лодка побольше.

(«Челюсти», Карл Готтлиб и Питер Бенчли[206])

Все принципы сторителлинга сходятся в искусстве диалога. Диалог должен быть гибким, прицельным; отражать характер и позицию героев; действовать одновременно на уровнях сознания и подсознания истории. Диалог способен предоставить нам все, что следует знать о персонажах: кто они такие, чего хотят, куда направляются, где уже побывали, откуда родом; каковы их характер и ценности; как они воспринимают статус; насколько их истинная сущность расходится с имиджем; их отношение к другим персонажам; мучающие их тайны, которым предстоит стать движущей силой повествования.

Возьмем начальный монолог из сериала Роба Брайдона и Хьюго Блика «Марион и Джефф». Насколько хорошо мы представляем себе водителя такси Кита Баррета по итогам всего лишь 83 секунд экранного времени?

КИТ [протискивается на водительское место]: Утро доброе, утро доброе! Новый день, новый заработок. [говорит в портативную рацию] Первый заказ на сегодня, будьте добры? [шум помех – пожимает плечами]. Просто покатаюсь по округе. Иногда приходится. Не буду никуда спешить.

[Склейка: Кит ведет машину] КИТ: Эти лежачие полицейские, скажу я вам, отличная штука, но проблем от них хватает. Я не говорю, что я против них. Никогда такого не сказал бы. Спасли бы они хоть одну жизнь… Тогда, может, затраты на них оправдались.

[Склейка] КИТ: Не то, чтобы детвора приняла Джеффа как нового папу, вовсе нет. Они его воспринимают как дядю. Необычный дядя. Новый. Мне он нравится. Если уж нравится человек, значит, нравится, ничего тут не сделаешь. Нет, в самом деле, я ему так и сказал, «Я не переживаю, что потерял жену, я чувствую, что нашел друга». Я бы никогда не познакомился с Джеффом, если бы Марион не ушла от меня. Вообще без вариантов. Мы из разных миров. Он в фармакологии, я в машинах. В прямом смысле – я же как раз в машине. Ничего плохого про него не скажу, нет, сэр. Ничего плохого.

А сколько мы можем узнать из этого коротенького разговора между стареющим коммивояжером Вилли Ломеном и его женой Линдой из «Смерти коммивояжера» Артура Миллера?

ВИЛЛИ: Если бы старик Вагнер был жив, мне бы давно поручили здешнюю клиентуру. Вот это был человек! Титан! А его сынок никого не ценит. Когда я первый раз поехал на Север, фирма Вагнер понятия не имела, где эта самая Новая Англия.

ЛИНДА: Почему ты не скажешь всего этого Говарду?

ВИЛЛИ [приободрившись]: И скажу. Непременно скажу. У нас есть сыр?[207]

3.6. Истоки главного вопроса; социальные эмоции; герои и злодеи; моральное осуждение

По ходу развития нашего жизненного сюжета мы сражаемся не только с необузданными, непредсказуемыми и нерадивыми версиями нашей личности. Мы также пытаемся сопротивляться мощнейшим импульсам, обусловленным ходом эволюции и живущим глубоко внутри нас. Выпустить их на свободу – значит переместиться на десятки тысяч лет назад, в то время, когда наш вид научился рассказывать истории. Наградой за это путешествие станет раскрытие древних, но крайне важных секретов сюжетосложения, не в последнюю очередь касающихся происхождения и предназначения главного вопроса.

Фильмы и романы приносят нам удовольствие, равно как и создают напряжение, повергают в шок, причиняют душевную боль, приводят в трепет, погружают в ожидание и вызывают удовлетворение. Эти переживания уходят корнями в далекое прошлое. Эмоции, которые мы испытываем под влиянием историй, отнюдь не случайны. В ходе эволюции люди выработали определенные реакции на рассказы о героизме и злодействе, поскольку это способствовало успешному выживанию, что было особенно важно, когда мы жили в племенах охотников и собирателей.