Внутреннее задержание - [2]

— Надеюсь, рано или поздно я заслужу повышение, но сейчас, так уж получилось, меня больше интересует здоровье. Правильно говорят: не будет здоровья, не будет и жизненного успеха.

— Ерунда. Не обращай внимания. Наверняка, все дело в чрезмерной концентрации. Постарайся выбирать для допроса интересных людей. Это пойдет тебе на пользу.

— И это все?

— Да.

— Это отразится на моем послужном списке?

— Нет. Ты же ни в чем не виноват. Говоришь, видишь в зеркале не то, что хотел бы? Думаю, у тебя проблемы со зрением. Займемся твоими глазами. Если не поможет, придумаем еще что-нибудь.

Зимин непроизвольно зажмурился и прочитал вслух неведомо откуда всплывшее в памяти стихотворение:

Уже давно, наверное, пора

Стать толерантным, и с утра,

Осклабившись в кривой улыбке,

Соседа хлопнуть по плечу.

Вы не поверите, я этого хочу,

Но не могу. Какая-то ошибка

И что-то, видимо, не так,

Но пальцы вновь сжимаются в кулак,

И на душе так пасмурно и хлипко.

Опять паршивое начало дня —

Тот тип так нагло смотрит на меня,

Скажите, ну на что это похоже!

Как удержаться, вот вопрос,

Чтоб не расквасить этот нос

На этой мерзкой и противной роже?

Определенно, он меня достал,

Но все стерпев и досчитав до ста,

Я ухожу, спокойствие храня,

Но он опять преследует меня.

Похоже, тут не сделать ничего,

Я долго ждал — тем хуже для него.

Но тут мои развеялись сомненья,

И ситуация находит разрешенье,

Я понял вдруг, в чем корень зла.

Что за дурацкая манера

Без вкуса и сверх всякой меры

Повсюду ставить зеркала!

— Видно, здорово тебя проняло! — сказал Горский. — Но ничего, я тебе помогу. Подправлю зрение. А потом на больничный.

Корректировка

Прошли в рабочий кабинет господина Горского. Там царила приятная полутьма.

Зимину не часто удавалось бывать в этом закрытом отсеке лунной станции. Наверное, три или четыре раза, не больше. Насколько ему было известно, другой установки для проверки зрения на Луне не было, поэтому его сюда и приводили для тестирования и лечения. Казалось бы, обычная процедура, но крайне неприятная. Зимин не мог понять, почему у него так часто возникают проблемы с глазами. На Земле подобных проблем не было. Да и другие поселенцы, насколько ему было известно, на глаза не жалуются. Собственно, и он не жаловался. Он всегда думал, что видит хорошо. Дальнозоркость, близорукость, астигматизм — это не про него. Но господину Горскому, разумеется, виднее. Он всегда с большим вниманием относится к здоровью своих подчиненных.

— Совершенно не понимаю, причем здесь мои глаза?

— Ты уже выводы делаешь? — удивился Горский.

— Вы тащите меня к своему аппарату, даже когда мое зрение в норме.

— Тебе показалось.

Каждый раз, когда Зимин попадал в кабинет господина Горского, его поражал нарочитый аскетизм убранства помещения. Конечно, он знал, что находится в прекрасно оборудованном комплексе для проведения специальных заданий. Собственно, из мебели присутствовали только два специализированных компьютерных места, каждый из которых состоял из стола, собранного из подсобного материала — легких алюминиевых планок, оставшихся от крепежных материалов, используемых при доставке грузов с Земли, главного блока, стационарного дисплея, сканера и принтера. Они располагались в углах кабинета. О существовании подобных допотопных устройств давно забыли самые продвинутые пользователи, их изготовляли только по заказу правительственных организаций. Для специальных исследований. А посредине помещения, по личному требованию господина Горского, установили кресло из посадочной капсулы, чтобы пациентам, которым требовалась корректировка зрения, было комфортно. Красный огонек на пульте управления внезапно стал зеленым.

Зимина охватило чувство законной гордости, как это всегда с ним происходило, когда он видел это кресло.

— Вот какое современное оборудование есть на нашей станции, не побоюсь высоких слов, — символе могущества новой науки! — сказал он с непроизвольным восторгом.

— Да-да, — довольно сухо ответил господин Горский.

Зимин на миг смутился. Начальник не поддержал его патриотического высказывания. А потом он догадался, что все дело в проявлении истинного аристократизма, изначально присущего господину Горскому. Считается, что аристократы от природы сдержаны и суровы. Спорить глупо, так оно и есть на самом деле. Кстати, лаконизм дизайна кабинета только подтверждает предположение о высоком положении господина Горского в иерархии Коллегии по нормализации. Если у Зимина и оставались сомнения в благородном происхождении начальника, то сейчас они окончательно и бесповоротно рассеялись. Врожденный аристократизм — это качество, которое нельзя изобразить, ему нельзя научиться. Он или есть, или его нет. В данном случае — есть.

— Горжусь достижениями новой науки!

— Да садись уж, — сказал Горский раздраженно и указал на кресло.

Оно больше походило на трон. Так показалось Зимину, и он смутился, постарался найти более подобающее этому замечательному предмету сравнение. Про трон — это он напрасно подумал, определение получилось неудачным, в иерархии лунной станции лично он занимает слишком невысокое положение, чтобы претендовать на право восседать на троне. Это было явным кощунством. Однако уж очень внушительное впечатление производил этот мощный медицинский комплекс, так что неосторожные мысли возникали сами собой.