Внуки Колумба - [2]
Нет, это не могло увлечь нетерпеливого Липста.
Талант? Быть может, и в самом деле после долгих и тщательных поисков у Липста удалось бы обнаружить некую крупицу таланта. Но так или иначе, а десятки других учеников рисовали лучше, вернее, ярче, своеобразнее, с бóльшим увлечением, чем он. Липст не испытывал ни малейшей радости, он понимал, что совершил ошибку.
…Это случилось недели две назад. По пути из училища домой Липст вдруг увидал на другой стороне улицы Юдите. Древняя Бастионная Горка пылала осенним багрянцем. Ветер гнал волны позолоченных листьев по асфальтовым дорожкам. Мягкое осеннее солнце то выныривало, то пряталось в низких, серых октябрьских тучах. У Липста внезапно свело колени, словно от удара электрическим током. И сразу не стало ни Бастионной Горки, ни бульвара, ни гонимых ветром листьев. Была только Юдите, такая, какой он помнил ее с того вечера. Выше сосен возносили их качели. На волнах Киш-озера колыхались лодки. Они танцевали под гирляндами цветных лампочек, и оркестр тихо наигрывал:
На трамвайной остановке толпился народ. Липст хотел спросить Юдите, когда они встретятся, но она вдруг поцеловала его в щеку и пропала, словно в воду канула. Больше они не виделись, и Липст, рисуя гипсовые вазы, раскачивал качели, решая у доски геометрические задачи, плыл в лодке по Киш-озеру; укладываясь спать, слышал звуки песни:
И вот наконец! Вот она идет, придерживая от ветра маленькую шляпку…
Липст хотел было перебежать улицу, но им вдруг овладела странная робость. В конце концов ему удалось взять себя в руки и преодолеть смущение. Слишком поздно! На углу квартала Юдите поздоровалась с усатым мужчиной, тот взял ее под руку, и они ушли. На усатом было щегольское, сшитое по последней моде пальто и надвинутая на лоб велюровая шляпа.
Липст густо покраснел. Он огляделся по сторонам: нет ли свидетелей его позора? Но какое это имело значение в конце концов? Он чувствовал себя опозоренным в собственных глазах. Его обокрали и одурачили среди бела дня. Сердиться на Юдите Липст не мог, и потому двойную порцию уничтожающего презрения получил пижон в дорогом пальто и надвинутой на лоб велюровой шляпе. Пальто и шляпа вызывали у Липста невыразимое отвращение: «Пижон! Стиляга! Старый хлыщ! Шут гороховый! Красномордый сыр голландский!»
Опомнился Липст только перед большим рекламным зеркалом, остановился и стал изучать свой облик. Зеркало было хорошее, отражало четко. Липст горестно вздохнул. Он получил еще один удар. Нет, пижон тут ни при чем. Виноват он сам: зеркало отражало жалкую фигуру в пузырившихся на коленях брюках, перешитом из старой шинели пальто и полинялой кепке…
Втянув голову в воротник, Липст быстро пошел прочь. А перед его глазами издевательски маячили щегольское пальто и велюровая шляпа усатого пижона.
«Ладно, Юдите. Пусть так! — уже в который раз произносил про себя Липст. — У меня будет пальто еще почище и шляпа тоже. Можешь быть уверена. Ты еще увидишь… Эх, и пальтецо же я оторву!»
Дело было за деньгами. Два с лишним года он потратил на рисование гипсовых ваз, это величайшая ошибка, умопомрачительная глупость. Почему он не посмотрел в зеркало раньше и не увидел гнусные, бесформенные штанины? Так нет же, он сидел у матери на шее и черт его знает зачем учился рисовать!
Липст бросил художественное училище и стал искать работу. Это случилось недели две назад. А теперь? Корабль радужных надежд выбросило на непредвиденную мель. Нет больше ни училища, ни стипендии, нет ни работы, ни зарплаты. Как это могло случиться?
Улица. Толчея. Мелкий октябрьский дождик. Липст жадно затягивается сигаретой. Что теперь делать? С кем посоветоваться?
— Липст, старый хрыч! Ты что нос повесил, будто свой персональный скелет потерял?
Липст вздрогнул от неожиданности и оглянулся.
— Изучаешь объявления? Хочешь купить «Чау-чау», японскую собачонку с черным языком?
Перед Липстом стоял Сприцис Узтуп с кривой ухмылкой на лице преждевременно состарившегося младенца. Дряблые щеки напоминали цветом гриб-дождевик. На маленьком подбородке с ямочкой одиноко торчало несколько жалких волосинок. Сприцису лет двадцать. В прошлом году, на последнем курсе, Узтуп, кажется, вступил в какие-то противоречия с законом, и его исключили. Кажется, это было так. Знакомство их чисто шапочное, и, откровенно говоря, Липсту даже непонятно, с чего это Сприцис столь дружелюбно настроен.
— Да так… — уклончиво протянул Липст. — Планирую…
— Не надо слов, — Сприцис понимающе подмигнул. Его улыбающаяся физиономия воплощала самое искреннее сочувствие. — На орла ты не похож. Такой кислой рожи не бывает даже у орлиного чучела! Уж не бросил ли ты училище?
— В общем примерно так оно и есть, — признался Липст.
К чему скрывать? Разве это преступление? И почему бы в конце концов не поговорить со Сприцисом? Сейчас Липсту до зарезу нужен человек, с которым можно поделиться своими печалями.
— Ну, видали? — Сприцис хлопнул Липста по плечу. — Чем я не психолог? От меня ничего не утаишь… А это ты правильно сделал. Чертовски правильно! Дикие тигры в клетке не плодятся. Только теперь ты поймешь, что значит свободное творчество.
Сборник повестей латышских прозаиков знакомит читателей с жизнью наших современников — молодежи, сельских тружеников рыбаков. В центре книги — проблемы морально-этического плана, взаимоотношений человека и природы, вопросы формирования личности молодого человека.
Зигмунд Янович Скуинь родился в Риге в 1926 году. Вырос в городском предместье, учился в средней школе, в техникуме, в художественной школе. В девятнадцать лет стал работать журналистом в редакции республиканской молодежной газеты.В литературу вошел в конце 50-х годов. Внимание читателей привлек своим первым романом «Внуки Колумба» (в 1961 году под названием «Молодые» опубликован в «Роман-газете»). В динамичном повествовании Скуиня, в его умении увлечь читателя, несомненно, сказываются давние и прочные традиции латышской литературы.К настоящему времени у Скуиня вышло 68 книг на 13 языках.3. Скуинь — заслуженный работник культуры Латвийской ССР (1973), народный писатель Латвии (1985), лауреат нескольких литературных премий.В романе «Кровать с золотой ножкой» читатель познакомится с интересными людьми, примечательными судьбами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборнике представлены рассказы латышских советских писателей старшего поколения — Вилиса Лациса, Жана Гривы, а также имена известных прозаиков, успешно работающих в жанре рассказа сегодня — это Эгон Лив, Зигмунд Скуинь, Андрис Якубан и др. В книгу вошли произведения, связанные одной общей темой, — рассказы знакомят читателей с жизнью и трудом латышских моряков и рыбаков.
В романе «Мужчина в расцвете лет» известный инженер-изобретатель предпринимает «фаустовскую попытку» прожить вторую жизнь — начать все сначала: любовь, семью… Поток событий обрушивается на молодого человека, пытающегося в романе «Мемуары молодого человека» осмыслить мир и самого себя. Романы народного писателя Латвии Зигмунда Скуиня отличаются изяществом письма, увлекательным сюжетом, им свойственно серьезное осмысление народной жизни, острых социальных проблем.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.