Внимание: граница! - [31]
— Не морочьте нам голову, бабушка, — сказали солдаты эсерке. — Мы уже четвертый год сидим в окопах, голодаем. Вам нравится война! — вот вы и воюйте. А нам еще революцию делать надо.
Весною 1919 года Сырма вступил в 1-й Крымский кавалерийский эскадрон. Сквозь полыхающую григорьевским мятежом Украину двинулся эскадрон в Екатеринослав (теперь Днепропетровск) на соединение с частями Красной Армии.
Екатеринослав оказался окруженным какой-то бандой из примкнувших к Григорьеву. Разведчик эскадрона запряг сельсоветскую лошадь и отправился в город «продавать на базаре муку». Вернулся он не только с выручкой, но и со спрятанной в подкладке пиджака запиской: «Командиру 1-го эскадрона Казбеку Айлярову немедленно прибыть в составе всего эскадрона на железнодорожную станцию Вкатеринослав. К. Ворошилов». Однако легко сказать — прибыть. А как? Григорьевцам, окружившим город, ворошиловское указание не предъявишь, а пробиваться с боем — пол-эскадрона можно положить. Решение предложил Георгий Сырма:
— Давайте брать «на дым». Формы у нас нет, григорьевцы — народ неорганизованный, вот и изобразим из себя бандитов, прибывшее пополнение, которое рвется в бой.
Цепи григорьевцев у города — в два ряда. Взвод Сырмы, подскакав к сторожевому охранению, коней не придерживает.
— Где тут красные? — орет Сырма. — Вы что, отдыхать собрались? Сейчас мы вам покажем, как надо большевиков бить!
И мимо — на рысях. А за взводом — весь эскадрон. Бандиты спохватились: захлопали выстрелы, застрочил пулемет. Но поздно: эскадрон уже приближался к станции…
Много дорог прошел потом со своими бойцами сначала комвзвода, а затем командир эскадрона Георгий Сырма. Узнал он и радость побед, и горечь отступления. Но всегда его оружием были верный расчет, находчивость, внезапность, натиск. Так было и под Коропом, где перед боем приняли его в партию большевиков, и под Кременчугом, и в том бою, за который Георгий Иванович Сырма получил свой первый орден Красного Знамени.
Шел 20-й год. Белополяки то и дело прощупывали Красную Армию короткими налетами. Но вот в полк сообщили, что враги готовятся к налету, на этот раз крупному. И действительно, через неделю соседний с Сырмой эскадрон был окружен на рассвете батальоном польской пехоты. В это время к Сырме привели польского солдата-перебежчика.
— Паны воюют — у холопов чубы трясутся, — сказал перебежчик. — Не хочу воевать за панов. У вас правильная власть.
— Знаете ли вы о планах ваших командиров?
— Да. Батальон пехоты окружил сегодня ваш эскадрон в Верхних Ивановнах. На помощь батальону должны выступить уланы.
— Когда?
— По сигналу. Сигнал — три красные ракеты. Батальон даст этот сигнал, когда ему туго придется.
— Где будут ждать уланы сигнала?
— На опушке леса.
— Когда уланы должны быть на опушке?
— Скоро уже они должны быть там.
«Что делать? — думал Сырма. — Писать донесение командиру полка? Так пока ординарец скачет, пока там решают, время потеряем».
И Сырма решил идти самой ближней дорогой наперерез польской коннице, к той самой опушке леса, где будут ждать уланы условный сигнал. Надеялся, что поспеет к поляне раньше поляков. И не только раньше подошел, но и замаскировать свой эскадрон успел.
И вот показались уланы. Шли они походным строем, по три лошади в ряду, не спеша. С флангов и в лоб обрушился вдруг на них шквальный огонь. Одна треть польского эскадрона осталась лежать на лесной дороге, остальные в панике отступили.
И вновь замерли красноармейцы, замер их командир. «Давайте, давайте, — стучало все в Сырме, — давайте, паны, ваши три ракеты. Вот только, не приведи бог, примет нас первый эскадрон за поляков! Но что теперь? Рискнем, дело само покажет себя».
Наконец взвиваются в воздух одна за другой три красные ракеты.
— Шашки к бою! — командует Сырма. — В атаку — марш.
— Ура-а! Ура! — несется по рядам.
Мчатся по полю красноармейцы, а польская пехота молчит, не стреляет: они же только что дали три ракеты и из условленного места вылетел эскадрон. А то, что всадники кричат «ура» и что одеты они не по-польски, до них не доходит еще. Может быть, они думают, что это тактический прием, может, еще что… Зато 1-й эскадрон, окруженный польской пехотой, тоже слышит это «ура» и видит своих — и он поднимается в атаку в пешем строю.
Только четверть польского батальона тогда вырвалась и ушла лесами…
Во многих боях побывал еще Сырма. Преследовал с только что сформированным в Таганроге полком десант Назарова. По реке Донцу охотился за бандой Каменюки. Бился с махновцами под харьковскими и воронежскими Ровеньками.
Под воронежскими Ровеньками Сырма чуть не погиб. Рухнула под ним убитая лошадь, придавив раненую ногу, а махновцы уже близко. Помог саратовский курсант: привалился рядом, оперся винтовкой о круп убитой лошади, снял одного за другим махновских конников. Это было уже в конце гражданской войны.
О том, что делал полковник Сырма с двадцать четвертого по сорок третий год, ты уже знаешь, читатель, из этой книги. А потом снова служба на границе…
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.